Дорога к счастью - [106]

Может быть, Айшет даже казалась со стороны смешной: она потеряла привычную скованность походки адыгейской женщины и не приобрела еще свободной поступи горожанки. Но Айшет уже не стыдилась этого: она понимала, что если тело ее еще сковано старыми привычками, то сердце и ум уже свободны! Она вся была охвачена восторгом человека, только что выпущенного из темницы, и наивно радовалась всему, что видит на свободе. Счастливая, беспечная, окрыленная, она шагала рядом с Нафисет, путаясь в подоле платья, и необычно высоко держала голову. Новый мир, обретенный ею, слепил привыкшие к темнице адата глаза, и они светились необыкновенно ярко и молодо. Это замечали даже прохожие и невольно и сочувственно улыбались ей.

…Съезд женщин-адыге происходил в Северном театре. Айшет и Нафисет пришли уже после открытия съезда. В тот момент, когда они вошли, старая женщина в черном платье шла к трибуне, поддерживаемая под руки.

Остановившись у трибуны, она взволнованно и восторженно оглядывала зал и несколько раз раскрывала рот, но не могла вымолвить слова. Наконец она растроганно заговорила:

— Милые мои! Ваши знамена облиты золотом, ваш новый мир осыпан золотыми лучами солнца, вы сами — золотые люди, начавшие шамбул[49] старой жизни в борьбе за новую, светлую жизнь. Аллах да поможет вам в этом святом деле. Я стара стала, но вы в цвете лет вступили в эту светлую жизнь. Я радуюсь за вас и желаю вам счастья и побед!

Старуха умолкла, постояла, вытирая концом черной шали глаза, хотела еще что-то сказать, но только махнула рукой:

— Много хорошего я хотела вам сказать, но больше не могу, не осудите, — и она сошла с трибуны.

Бурные аплодисменты провожали ее с трибуны до места, и еще долго после того, как она села, зал бушевал.

Айшет, забыв обо всем, восторженно хлопала в ладоши, и пока Нафисет не тронула ее за руку, она не замечала, что одна во всем зале продолжала аплодировать.

ТЕМБОТ КЕРАШЕВ

Тембот Магометович Керашев родился в 1902 году в ауле Кошехабль бывшей Кубанской области, теперь Адыгейской автономной области. Отец Тембота Керашева умел читать и писать по-русски, что тогда было редким явлением среди черкесов (адыгейцев). Грамоте он научился в русской семье, в которой прожил некоторое время в детстве.

Перед Октябрьской революцией Магомет Керашев работал несколько лет в станице Дондуковской, и сын, приезжая к нему, имел возможность видеть более культурную по сравнению с аулом жизнь станицы. В Темботе Керашеве проснулась жажда к образованию. Но устроить его в русскую школу, несмотря на поддержку русских друзей, не удалось, так как из адыгейцев туда принимали только детей высшего дворянского сословия и только богатых. 1915—1917 годы Тембот Керашев провел учеником в магазине местных торговцев в станице Дондуковской. Здесь он пристрастился к чтению и за два года овладел русским языком.

В 1917 году, после падения царского самодержавия, перед Темботом Керашевым открылась, наконец, возможность поступить в русскую школу. Он стал готовиться к экзаменам и в 1918 году поступил в пятый класс русского реального училища.

1918—1919 годы он провел в реальном училище, а затем в советской школе второй ступени в станице Абинской, которую и окончил в 1921 году.

Работая архивариусом орготдела Адыгейского областного исполнительного комитета, Керашев поступил в Краснодарский политехнический институт.

В 1923 году произошло событие, определившее идейное направление дальнейшей жизни Тембота Керашева. С детства, живя в мире героических сказаний и песен адыгейского фольклора, Керашев страстно увлекался художественной литературой. Втайне, только для себя, он занимался переводами на адыгейский язык особенно понравившихся ему отрывков из русской прозы и поэзии. Писал и стихи на адыгейском языке. И вот, в начале 1923 года, в зале краснодарского вокзала он увидел на стене плакат с текстом «Интернационала». Суровые, величественные слова песни-клятвы трудового человечества потрясли Тембота Керашева. Он тут же, на вокзале, списал слова гимна и перевел его на адыгейский язык. Свой перевод Керашев показал товарищам. Секретарь оргбюро РКП(б) по Адыгейской автономной области вызвал Керашева к себе и с группой партийных работников прослушал гимн на адыгейском языке. «В эту минуту, — говорит Тембот Керашев, — я впервые почувствовал себя поэтом, и не только поэтом, но и человеком, обязанным собирать в родном краю факты, которые бы иллюстрировали жизненными примерами строфы великого гимна». В переводе Керашева «Интернационал» и вошел в жизнь адыгейского народа.

У Тембота Керашева, в это время работавшего переводчиком в оргбюро РКП(б), возникла мысль: весь переводимый им с русского на адыгейский язык пропагандистский материал объединить. Эта инициатива была поддержана оргбюро РКП(б). Так появилась первая газета на адыгейском языке. Она была рукописной и печаталась литографским способом, так как не было еще ни адыгейского шрифта, ни своей типографии. Здесь, в оргбюро РКП(б), по словам Керашева, он «впервые обстоятельно познакомился с программой и практической деятельностью партии большевиков. С того времени линия коммунистической партии стала линией всей моей дальнейшей жизни и работы».