Дети Розы - [18]

— По-моему, она хотела стать святой, — сказала Ли. — Рассказать вам про нее?

— Если вы все про нее знаете. Никто толком не знает историю своих родителей. — Мендес почувствовал привкус березы в каплях дождя — северной, серебристой березы. — Когда я был совсем юным, мой отец оставил десятерых детей, чтобы спасти меня одного. Все они уже умерли. И про них я ничего не знаю, — добавил он совсем тихо.

Возможно, она его не расслышала. Так или иначе, она неожиданно разразилась диким безумным хохотом.

— Этот чертов лес сводит с ума. Надо его вырубить, — пробормотал Мендес, до мурашек испуганный ее смехом. — Что это с вами?

Ему вдруг показалось, что Ли устала. Ее бросило в дрожь.

— Сама не знаю, правда. Давайте вернемся в дом.

В темноте и без того высокая башня казалась еще выше. Непогашенный свет в верхней комнате освещал их дорогу, окно смотрело на них неласковым глазом. Они возвращались по этой полосе света, и Мендес подумал, что для стрелка, занявшего позицию именно у такого окна, там, наверху, они отличная мишень.

Ужин прошел мрачно, по крайней мере, для Мендеса и девушки — каждый из них пребывал в собственном замкнутом пространстве. Тобайас, напротив, был необыкновенно оживлен. Даже в тусклом желтоватом свете свечей его глаза горели яростным огнем. Когда Мендес отказался от картофеля, он тут же бросил:

— Вот оно. Так что это, Алекс: тщеславие или несварение?

— Спасибо, — ответил Мендес. — С моим желудком все по-прежнему. Никаких проблем.

— В таком случае у тебя банальнейшее томление духа, — сказал Тобайас, — что еще более отвратительно.

Поскольку Мендес его не прервал, Тобайас продолжил:

— Бедный Алекс! Любой, кто пытается побороть скуку с помощью безумных выходок, неминуемо страдает от того же предсказуемого недуга — недуга повторения. Этот стол, отличная еда, дивное вино. И тем не менее.

— Тебе, похоже, все это нравится.

— Да, но я здесь гость. И завтра буду в Лондоне, где с удовольствием займусь работой. Чем и тебе стоило бы заняться.

— Какой вы грубый, — сказала Ли, выдержав паузу, во время которой Мендес не произнес ни слова.

— Вы ему льстите, — сказал Алекс. — Дело в том, что этот замок и, возможно, вы в нем — вот что его тревожит. Оттого он и ищет повод, чтобы уехать отсюда.

Тобайас поднял бокал:

— Славно.

И насмешливо взглянул на Ли.

— Мне жаль, что я вас разочаровала, — сказала она.

— У вас будет возможность искупить эту вину. В полиции мне дали понять, что вы выступаете, ничуть не тушуясь. Может быть, споем что-нибудь трио? После десерта.

— Вы бы тоже этого хотели? — спросила она Мендеса.

— Тобайас, — сказал Алекс, — иди спать.

— Именно это я и намереваюсь сделать. Отказавшись от кофе. Если вы не возражаете. Кстати, я оставил тебе отчет. На столе в библиотеке. Это на случай, если мы не увидимся утром. Мисс Уолш, не хотите ли передать что-нибудь вашим родным?

— Передайте, чтоб катились ко всем чертям, — отрезала она.

— Непременно передам, — сказал он учтиво.

Ли подвинула стул поближе к Мендесу.

— Зачем вы наняли этого злого человека?

Мендес взглянул на нее с недоумением:

— Вам не стоит беспокоиться. Он всегда так себя ведет.

— А вас что печалит? — спросила она. — Скучаете по жене? Я как-то видела ее в журнале. Очень красивая.

— Удивительно, я как раз о ней думал, — заметил он. — Странно, что вы это поняли. Мне и в самом деле надо ей написать. Или позвонить.

— Вы расстались, правда?

— Да, да. Но много лет прожили вместе, — сказал он тихо.

— Понимаю. — Ли положила руку на его шею и не убрала, хотя он никак не отреагировал и не повернулся к ней. — Я приду к вам сегодня ночью. Вы не против? — спросила она как бы между прочим.

— Право, не знаю, — сказал Мендес, словно извиняясь. Показаться грубым — вот уж чего он никак не хотел, и, похоже, она не обиделась.

— Я хочу прийти, — настаивала она.

— Это мне льстит, — сказал он, — но Ансел вам подошел бы больше. Он моложе, уже в бедрах и явно питает к вам интерес. Чего вы, возможно, не заметили.

— Я все заметила.

— Вина? — Мендес вяло попытался сменить тему. — Еще рано.

— Нет, не сейчас.

— Здесь вы спите. Какое потрясающее зеркало, — сказала она.

Мендесу оно тоже очень нравилось. Он даже хотел как-нибудь пригласить местного антиквара, чтобы узнать о нем побольше. Три зеркальные панели были вставлены в необычную позолоченную раму, на которой с удивительным изяществом переплелись полуодетые женщины, дикие звери и неизвестные ему символы. Без сомнения, это была копия какого-то знаменитого изображения вакхической оргии, но впечатление от нее, как ни странно, было целомудренным. Стройные женские тела были отлиты не в похотливых позах, а дикие звери либо дремали, либо мирно потягивались.

— Зеркало досталось мне вместе с домом, — сказал он просто.

— Не может быть. Я бы его запомнила.

— Но это так. Оно здесь было.

— Но кровать-то новая, — сказала она озорно. — С пологом на четырех столбиках. Англия. Ну как у Генриха Восьмого.

Она неспешно разделась и бросила одежду на кресло. Потом двинулась на него как какое-то худющее дикое животное. Мендес почувствовал озноб. Тип был явно не его. Ему нравились груди, бедра, явно очерченная талия. К его удивлению, она опустилась перед ним на колени.