Чумные ночи - [211]
– Этот человек готовит нам ловушку! – проговорила Пакизе-султан. Так подсказывала ей интуиция.
Доктор же видел, что глава Надзорного министерства потихоньку подчиняет своему влиянию возвращающихся к работе чиновников. Всем им, а также военным и солдатам воссозданного Карантинного отряда очень нравился скромный и трудолюбивый Мазхар-эфенди. А тот уже не стеснялся расходиться во мнениях с доктором Нури и королевой. Например, он желал возобновления пароходных рейсов, но высказывался против восстановления телеграфной связи, утверждая, что в этом случае Абдул-Хамид устроит на острове смуту. С другой стороны, он, не испросив согласия премьер-министра, ослабил некоторые карантинные меры в порту, готовя его к открытию. Когда Пакизе-султан и доктор Нури упрекнули его за это, Мазхар-эфенди рассы́пался в извинениях, смущенно прижимая руки к груди. Но супруги уже не верили в его искренность.
Впрочем, кое в чем королева и доктор Нури находили с Мазхаром-эфенди полное взаимопонимание. Все трое питали глубокое почтение к памяти основателя государства Командующего Камиля и его супруги Зейнеп. Чувства Мазхара-эфенди, возможно, объяснялись политическими соображениями, ведь мингерцы были благодарны Командующему за освобождение от османской власти. Королеве же очень нравилась история любви, которую она находила чрезвычайно романтичной: молодой османский офицер влюбляется в гордую девушку с непростым характером, незадолго до того отказавшуюся стать второй женой бандита, сочетается с ней браком и сразу же после этого устраивает революцию. В последующие сто с лишним лет овеянная легендами (в том числе весьма далекими от реальности) любовь Камиля и Зейнеп будет служить своего рода цементом, скрепляющим воедино мингерскую нацию. Немало людей, которые осмелятся хоть чуть-чуть критиковать эти легенды, находя их фальшивыми, и отпускать шуточки по поводу некоторых очевидных несостыковок, поплатятся за это свободой.
«Если бы не гений, решительность и отвага Командующего Камиля, – говаривал Мазхар-эфенди, – сегодня мингерская нация по-прежнему находилась бы в рабстве у других народов. И кто знает, может быть, она в конце концов совсем забыла бы свой язык, а потом и исчезла бы с лица земли».
Было принято решение выделить деньги на открытие в Арказе двух школ, объединяющих начальные и средние классы, в которых уделялось бы особое внимание мингерскому языку. Следовало также подготовить книгу для чтения, где в упрощенном виде излагались бы по-мингерски все легенды и исторические факты, имеющие отношение к острову, начиная с гомеровских времен и вплоть до Командующего. Историям (или, скорее, сказкам) о детстве не только Камиля, но и Зейнеп надо было уделить особое место. Школе для девочек собирались присвоить имя Зейнеп, а школе для мальчиков – имя Камиля, но тут Пакизе-султан предложила ввести в средней школе совместное обучение. Для тех времен это был слишком уж «прогрессивный» замысел, едва ли не по-детски наивный и неосуществимый. Сошлись на том, что обе школы получат имя Камиля и Зейнеп. По настоянию королевы то же имя было присвоено греческой школе, помещающейся в розовом здании с желтыми ставнями в квартале Эйоклима. В этом зеленом, тенистом и немноголюдном квартале сильно поменялся состав обитателей: греки в большинстве своем уехали с острова, а в их дома вселились беглецы из тюрьмы и изолятора и другие захватчики.
На марки и денежные купюры, которые предстояло отпечатать в Париже, опять-таки постановили поместить фотографии Командующего и Зейнеп, соединенные методом коллажа. Во все государственные учреждения разослали с верховыми курьерами фотопортреты основателя государства (всего их было отпечатано в типографии газеты «Хавадис-и Арката» полторы тысячи экземпляров).
У королевы не было ни малейшего намерения конфликтовать с консервативно настроенными мусульманами, однако кое с чем она никак не могла смириться. Однажды она спросила мужа: «Как по-вашему, разве логично, что в стране, провозгласившей свободу, женщины получают меньшую долю наследства, чем мужчины? По религиозным установлениям показания двух женщин в суде равны показаниям одного мужчины. Чем это объяснить, если не ненавистью к женскому полу?»
Доктор Нури счел рассуждения жены вполне справедливыми, поделился ими с Мазхаром-эфенди и не встретил с его стороны никаких возражений. Глава Надзорного министерства не стал прибегать к обычным аргументам пожилых ходжей и шейхов в том духе, что женщины, мол, незнакомы с коммерческим правом. Через два дня, 9 октября (в тот день умерло всего два человека), газета «Хавадис-и Арката», уже окончательно утвердившаяся в статусе официальной, сухим юридическим языком известила читателей о новых правах, предоставленных женщинам. О том, что эта реформа была произведена по воле и настоянию королевы, не было сказано ни слова. Так впервые в своей истории мингерцы познакомились с «секуляризацией»[159], которая будет вызывать недовольство части мусульман острова следующие сто с лишним лет.
Шестнадцатого октября от чумы не умер ни один человек. Это означало скорый конец блокады, так что Мазхар-эфенди, настоящий правитель острова, был сильно встревожен. Королева и премьер-министр между тем продолжали объезжать город в бронированном ландо, везде встречая радостный, а то и восторженный прием. На улицах снова стало многолюдно, открылись лавки, на остров начали возвращаться беженцы. По мнению Пакизе-султан, скворцы и ласточки тоже понимали, что эпидемия кончилась, иначе с чего бы им так радостно порхать и щебетать как безумным?
Действие почти всех романов Орхана Памука происходит в Стамбуле, городе загадочном и прекрасном, пережившем высочайший расцвет и печальные сумерки упадка. Подобная двойственность часто находит свое отражение в характерах и судьбах героев, неспособных избавиться от прошлого, которое продолжает оказывать решающее влияние на их мысли и поступки. Таковы герои второго романа Памука «Дом тишины», одного из самых трогательных и печальных произведений автора, по мастерству и эмоциональной силе напоминающего «Сто лет одиночества» Маркеса и «Детей Полуночи» Рушди.
Четырем мастерам персидской миниатюры поручено проиллюстрировать тайную книгу для султана, дабы имя его и деяния обрели бессмертие и славу в веках. Однако по городу ходят слухи, что книга противоречит законам мусульманского мира, что сделана она по принципам венецианских безбожников и неосторожный свидетель, осмелившийся взглянуть на запретные страницы, неминуемо ослепнет. После жестокого убийства одного из художников становится ясно, что продолжать работу над заказом султана – смертельно опасно, а личность убийцы можно установить, лишь внимательно всмотревшись в замысловатые линии загадочного рисунка.
Орхан Памук – известный турецкий писатель, обладатель многочисленных национальных и международных премий, в числе которых Нобелевская премия по литературе за «поиск души своего меланхолического города». В самом деле, действие почти всех романов писателя происходит в Стамбуле, городе загадочном и прекрасном, пережившем высочайший расцвет и печальные сумерки упадка. Однако если в других произведениях город искусно прячется позади событий, являя себя в качестве подходящей декорации, то в своей книге «Стамбул.
Эта история любви как мир глубока, как боль неутешна и как счастье безгранична. В своем новом романе, повествующем об отношениях наследника богатой стамбульской семьи Кемаля и его бедной далекой родственницы Фюсун, автор исследует тайники человеческой души, в которых само время и пространство преображаются в то, что и зовется истинной жизнью.
Орхан Памук – известный турецкий писатель, обладатель многочисленных национальных и международных премий, в числе которых Нобелевская премия по литературе за «поиск души своего меланхолического города». В самом деле, действие почти всех романов писателя происходит в Стамбуле, городе загадочном и прекрасном, пережившем высочайший расцвет и печальные сумерки упадка.Действие романа «Снег», однако, развивается в небольшом провинциальном городке, куда прибывает молодой поэт в поисках разгадки причин гибели нескольких молодых девушек, покончивших с собой.
«Черная книга» — четвертый роман турецкого писателя, ставшего в начале 90-х годов настоящим открытием для западного литературного мира. В начале девяностых итальянский писатель Марио Бьонди окрестил Памука турецким Умберто ЭкоРазыскивая покинувшую его жену, герой романа Галип мечется по Стамбулу, городу поистине фантастическому, и каждый эпизод этих поисков вплетается новым цветным узором в пеструю ткань повествования, напоминающего своей причудливостью сказки «Тысяча и одной ночи».
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Лауреат Букеровской премии Джулиан Барнс – один из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автор таких международных бестселлеров, как «Англия, Англия», «Попугай Флобера», «История мира в 10/2 главах», «Любовь и так далее», «Метроленд», и многих других. Возможно, основной его талант – умение легко и естественно играть в своих произведениях стилями и направлениями. Тонкая стилизация и едкая ирония, утонченный лиризм и доходящий до цинизма сарказм, агрессивная жесткость и веселое озорство – Барнсу подвластно все это и многое другое.
Юкио Мисима — самый знаменитый и читаемый в мире японский писатель. Прославился он в равной степени как своими произведениями во всех мыслимых жанрах (романы, пьесы, рассказы, эссе), так и экстравагантным стилем жизни и смерти (харакири после неудачной попытки монархического переворота). В романе «Жизнь на продажу» молодой служащий рекламной фирмы Ханио Ямада после неудачной попытки самоубийства помещает в газете объявление: «Продам жизнь. Можете использовать меня по своему усмотрению. Конфиденциальность гарантирована».
Впервые на русском языке роман выдающегося каталонского писателя Жауме Кабре «Я исповедуюсь». Книга переведена на двенадцать языков, а ее суммарный тираж приближается к полумиллиону экземпляров. Герой романа Адриа Ардевол, музыкант, знаток искусства, полиглот, пересматривает свою жизнь, прежде чем незримая метла одно за другим сметет из его памяти все события. Он вспоминает детство и любовную заботу няни Лолы, холодную и прагматичную мать, эрудита-отца с его загадочной судьбой. Наиболее ценным сокровищем принадлежавшего отцу антикварного магазина была старинная скрипка Сториони, на которой лежала тень давнего преступления.
Случайно разбитый стакан с вашим любимым напитком в баре, последний поезд, ушедший у вас из-под носа, найденный на улице лотерейный билет с невероятным выигрышем… Что если все случайности, происходящие в вашей жизни, кем-то подстроены? Что если «совпадений» просто не существует, а судьбы всех людей на земле находятся под жестким контролем неведомой организации? И что может случиться, если кто-то осмелится бросить этой организации вызов во имя любви и свободы?.. Увлекательный, непредсказуемый роман молодого израильского писателя Йоава Блума, ставший бестселлером во многих странах, теперь приходит и к российским читателям. Впервые на русском!