Тине полагалось бы сопротивляться, но у нее не хватило на это сил. Где-то в глубине сознания негромкий голосок пытался поднять тревогу, настойчиво напоминая, что Рамон женится на донье Инес, а ее собственная роль в его жизни ничтожна. Напрасно, этот человек уже разбил ее сердце и давно жил в нем, а раз эта ночь последняя, что они проведут вместе, Тина хотела насладиться ею до дна. Она прильнула к Рамону, возвращая поцелуи с потрясавшей его неистовой страстью и мечтая, чтобы время остановилось. Весь мир, кроме этого темного уголка сада, для Тины перестал существовать. Однако несколько минут спустя Рамон отстранился и, побелев, вперил пристальный взгляд в лицо Тины.
— Рамон?.. — шепнула она, моля о новых поцелуях, но он, взяв себя в руки, решительно отверг безмолвный призыв.
— Мы должны поговорить, — отчеканил испанец. — Я отказываюсь терпеть все это и дальше. Я должен твердо уяснить, — он потряс ее за плечи, — на каком я свете. Мы достаточно долго играли в эти игры, и сейчас я требую, чтобы ты откровенно сказала, как много значит для тебя Брэнстон. Признайся честно, Тина, потому что, хоть я и без памяти люблю тебя, ни за что не стану с ним делить!
— Ты любишь меня? — задохнулась Тина.
Рамон бессильно уронил руки.
— А почему еще, как ты думаешь, я позволил тебе принять участие в этой экспедиции? — просто ответил он. — Я никогда не верил в любовь с первого взгляда, но в тот день, когда увидел твои попытки спрятать нервозность и робость под нахальством и высокомерием, когда я услышал, как ты пытаешься авторитетно говорить о вещах, в которых совсем ничего не смыслишь, и даже когда ты осмелилась усомниться в моей репутации, я был совершенно очарован твоей отвагой и доблестной душой. Я обзывал себя полным идиотом, но должен был узнать тебя получше, вот и позволил думать, будто попался на твою удочку и поверил. Ведь другого способа удержать тебя рядом не было. Но! — Рамон повысил голос. — Эта поездка превратилась в сущий ад! Ты не делала секрета из того, что предпочитаешь общество Брэнстона. Даже в последний день, когда ты получила лекарство от лесного доктора и я почувствовал, что наконец начинаю побеждать твою скрытность, ты обвинила меня в том, что я забрался на территорию Брэнстона! — Он умолк, вне себя от обиды и возмущения, что его поставили на одну доску с Тео. Все высокомерие и заносчивость конкистадоров отразились на гордом лице Рамона, когда он напомнил Тине об их последней размолвке.
Со стоном боли Тина опровергла это обвинение:
— О нет, Рамон, я пыталась напомнить тебе о донье Инес!
— Инес? А она-то какое имеет к нам отношение?
— Тео сказал мне, что вы собираетесь пожениться, — сдавленным голосом пояснила девушка.
Оба замолчали, наконец осознав, какая огромная стена непонимания все это время стояла между ними. Рамон не отрываясь смотрел в серьезное личико Тины, и потемневшие было глаза постепенно светлели, наполняясь нежностью. Сердце Тины едва не остановилось, когда он хрипло проговорил:
— Я не женюсь ни на ком, кроме тебя… если ты согласна.
Девушка не стала медлить с ответом, а кинулась в его распростертые объятия.
— Я ненавижу Тео! — рыдала она. — И всегда ненавидела, потому что он раскрыл мой секрет и подло использовал его! О нет, у меня и в мыслях не было тебя презирать. Я так люблю тебя, Рамон, и всегда буду любить только тебя!
Сеньор прошептал что-то похожее на торопливую молитву и покрепче прижал девушку к себе. На несколько секунд замер, наслаждаясь ее близостью, а потом с большим почтением, раскрывающим всю глубину его любви, успокоил, прильнув к дрожащим губам долгим, нежным поцелуем. Но постепенно вся сдержанность улетучилась, сгорела в пламени страсти, слившей двоих в единое целое. Все сомнения разлетелись под наплывом чувств. Рамон освободился от них, словно Тина, повернув ключ, выпустила его из душной тюрьмы. Взрыв его страсти был ошеломляющим, как извержение вулкана, а девушка с восторгом купалась в этом пламени.
И прошло немало времени, прежде чем Рамон ласково приподнял ей голову и с немым вопросом заглянул в глаза, а Тина прошептала:
— Да, Карамуру, я обожаю тебя, любимый мой Карамуру!
И, более не сомневаясь в ее чувствах, Рамон склонил темноволосую голову, требуя поцелуя, а Тина всем своим существом потянулась навстречу тому, кто зажег в ее сердце пламя вечной любви.
