— Почему Коуди к нам больше не заходит? Мы его чем-то рассердили?
Рэгги решила раз и навсегда положить конец неизвестности.
— Вот что, ребята: сегодня я вас провожаю в школу.
Проводив их, она отправилась на главную улицу, в офис Коуди: сама все выяснит. Но, подъехав к полицейскому отделению и припарковав свой «лексус» рядом с его грузовиком, посмотрела в ветровое стекло и задумалась: какой прием ее тут ожидает?
На стене здания — тусклая, серая от времени надпись: «Офис шерифа».
В оконном стекле от одного угла к другому бежит длинная, извилистая трещина. Рядом с домом, на тротуаре, робко пробивается чахлая трава. «…Второразрядный шериф в захолустном городишке», — невольно вспомнила Рэгги. Приговор Коуди самому себе. Не удовлетворен он, видно, жизнью и работой здесь, в Темптэйшне. Но строить догадки бесполезно — лучше спросить его напрямик.
Стучать она не стала, распахнула дверь, вошла и на мгновение остановилась на пороге, чтобы привыкнуть к свету. Офис маленький, под углом к передней двери — серый металлический стол, напротив — четыре шкафа того же цвета, заполненные папками; у стола — два стула, один решительно повернут налево. У противоположной стены на видавшем виды столе кофейник и компьютер — единственная уступка Темптэйшна современной технике. Над столом доска объявлений с прикрепленными к ней табличками «Разыскиваются». Там, за закрытой дверью, в другой части здания, — квартира Коуди. Но где же он сам?
Чувствуя себя так, словно незаконно вторгается на чужую территорию, Рэгги робко вошла в комнату и тихо позвала:
— Коуди!
Не услышав ответа, подошла к его столу. Фотография в деревянной рамке в углу привлекла ее внимание, она взяла ее в руки: Коуди, сражающийся с Бодасиусом, самым роскошным быком на арене родео. Она ведь видела эту фотографию — в хьюстонской «Хронике» в том году, когда Коуди завоевал свой первый приз.
На снимке запечатлен момент, когда Бодасиус начал свое знаменитое верчение. Отчаянно пытаясь остаться в центре верчения, Коуди согнулся и рукой в перчатке крепко удерживает натянувшийся, натертый канифолью канат, а другая рука выгнута в воздухе; шляпа плотно надвинута на глаза. Она вспомнила, как плакала, увидев этот снимок в газете, гордилась его победой и всем сердцем жалела, что не может поздравить его…
За спиной хлопнула дверь; не выпуская фотографии из рук, она обернулась: Коуди стоял на пороге. Глаза их встретились, несколько секунд, пока он не закрыл за собой дверь, они смотрели друг на друга. Рэгги подняла фотографию.
— Жуткая, наверно, была схватка!
Коуди взял у нее фотографию и поставил на место.
— Что ты здесь делаешь?
Рэгги не позволила себе обратить внимание на его грубый тон. Она желает выяснить, в чем дело, и не собирается отступать.
— Вот, зашла посмотреть, где ты работаешь. — И повела вокруг рукой: — А у тебя тут славно. Тесновато, но порядок идеальный. — Она подошла к компьютеру. — И техника самая современная.
— Что тебе надо, Рэгги?
Он стоял перед своим столом, скрестив на груди руки. Серебряная звезда на его нагрудном кармане ловила солнечный свет, проникающий в окно, и он отражался на противоположной стене.
— Ничего особенного. Просто зашла повидаться. — Она подошла к нему и потерлась плечом о его плечо, теребя пальцами лежащие на столе бумаги. — Неплохо ты ведешь дела, — пробормотала она.
Коуди схватил ее за руку, замкнув пальцы на запястье как наручники. Рэгги вскинула голову, словно ударив его взглядом. В его глазах горел гнев. Она чувствовала, что и ее ярость вот-вот выплеснется наружу.
— Чего ты хочешь, Рэгги?
Она вскинула подбородок, готовясь к борьбе.
— Хочу знать, что произошло! Почему ты не зашел к нам, когда приходил на ранчо проведать скот?
Коуди с трудом сдержался, чтобы не выругаться, и укрылся за своим столом.
— Я занят, Рэгги. У меня много работы. — Он взял кипу бумаг и перемешал их.
Ну нет, так легко он от нее не отделается.
— Прежде у тебя находилось время!
Коуди бросил бумаги на стол, положил на них руки, пристально глядя на нее через стол.
— Что тебе от меня надо, Рэгги? Жаждешь крови?
Ошеломленная яростью, звучащей в его словах, она опешила.
— Мне… не надо от тебя ничего, чего ты сам не хочешь мне дать. Я… я думала, мы друзья.
— Друзья? — Голос его зазвенел. — Мы больше чем друзья, Рэгги. Мы любовники.
Она тяжело сглотнула и вздернула подбородок.
— Да, мы любовники.
— И что будет, когда неделя твоего пребывания здесь истечет? Что будет, когда ты вернешься в Хьюстон? — Он обошел стол и встал перед ней, упираясь руками в бедра. — Что потом, Рэгги?
— Я… я не знаю, — пробормотала она, не в силах оторваться от его, полных гнева глаз. — Ну… мы можем видеться время от времени. Ты мог бы навещать меня в Хьюстоне, а я — приезжать к тебе в Темптэйшн.
Коуди закрыл лицо руками, потом провел ими по волосам.
— «Видеться»… «навещать»… И этого тебе достаточно?
— А тебе этого достаточно? — с вызовом парировала она.
Он молчал, только жилка пульсировала на виске. Он тоже воюет сам с собой, поняла она, потому что ее переполняли те же чувства, перед ней вставал тот же неразрешенный вопрос: как же они будут жить врозь?
