Гил Райли был простым парнем с простыми вкусами. Ему нравилось носить поношенные джинсы, пить холодное пиво и кататься на лошадках, покладистых ровно настолько, чтобы прогулка доставляла удовольствие. Женщины, считал Гил, должны быть такими же, как лошади.
Поколение, к которому он принадлежал, отрицало семейные ценности, а труд считало делом зазорным. Девизом его были слова: «Живи, как живется». Однако сам Гил придерживался других взглядов. Выше семьи он ставил только Бога, свою мать считал ангелом, спустившимся прямо с небес, а отца – самым мудрым человеком на земле. Он верил, что тяжелая работа закаляет мужской характер, был обходителен с женщинами и всегда думал о последствиях своих поступков.
Он и сам не понимал, как оказался в этом душном зале, среди такого количества подлиз, хвастунов и сплетниц. Этим людям, видимо, никогда и в голову не приходило, что человек имеет право на личную жизнь и в эту личную жизнь никто не имеет права вторгаться.
Гил пробирался сквозь толпу, пожимая руки незнакомым людям и механически повторяя одну и ту же фразу: «Я тоже очень рад вас видеть».
«Долг, это твой долг», – мысленно напоминал себе Гил.
Хотя его рукопожатия и слова были искренними, он раздавал их с молниеносной скоростью: боялся, что кто-то попросит об одолжении или женщины начнут расставлять свои сети. А завтра утром в газете появится статья с шокирующим заголовком.
Гил продолжал улыбаться, но глаза его уже искали пути возможного отступления. Сделав несколько шагов в сторону выхода, он натолкнулся на чью-то мясистую руку. Стараясь не показывать недовольства, Гил повернулся, и увидел лысого, похожего на бочонок виски мужчину и молодую женщину с лошадиным лицом.
– Губернатор, разрешите представить вам мою племянницу Мелани. Она приехала из Калифорнии, – лучезарно улыбаясь, произнес толстяк.
«Еще одна претендентка на роль первой леди Техаса», – устало подумал Гил.
В такие минуты ему хотелось плакать. Гил был холост. Высокий пост губернатора привлекал к нему внимание молодых женщин всего штата. За последний год он получил предложений больше, чем любая проститутка за всю свою жизнь.
Гила так и подмывало сказать Мелани: слухи о том, что он гей, чистая правда. Это разрушило бы все ее надежды. Однако протокол и хорошие манеры, наряду с врожденным чувством собственного достоинства, требовали совсем другого.
– Рад познакомиться с вами, мисс Мелани, – протянув руку, учтиво произнес Гил.
– Весной Мелани с отличием окончила университет в Стэнтоне, – гордо сообщил толстяк. – Ум и красота в одном лице. В наши дни не каждая женщина может похвастаться такими достижениями.
Толстяк резко вздернул подбородок, отвисшая кожа под ним задрожала.
– Да, сэр, редкое сочетание, – вежливо ответил Гил, думая, куда бы ему от всего этого скрыться.
Рукопожатие Мелани было таким цепким, что Гил с трудом освободился от него. Девушка будто хотела сказать: «Я отпущу тебя только после того, как ты наденешь кольцо мне на палец».
Вдруг кто-то позвал его по имени. Гил повернулся и помахал рукой.
– Прошу прощения. – Он обаятельно улыбнулся Мелани. – Надеюсь, вы прекрасно проведете время в Техасе.
Кивнув на прощание дядюшке Мелани, Гил, пробираясь сквозь толпу, продолжил путь к двери. Прежде чем нырнуть в нее, он осмотрелся и убедился, что никто из собравшихся в зале не смотрит в его сторону. Подав своему телохранителю знак, он скрылся за дверью.
Не успел Гил перевести дыхание, как дверь снова открылась и ударила его в спину, заставляя пройти вперед.
– Икра готова. Можешь тащить поднос. Вынеси побольше шампанского. Эти свиньи лакают его быстрее, чем алкаши одеколон.
Гил посмотрел между висевшей у него перед глазами кухонной утварью. В противоположной стороне комнаты спиной к нему стояла женщина. Балансируя на невероятно высокой платформе розовых кроссовок, она что-то размешивала в большой кастрюле. Светлые волосы были собраны на макушке и закреплены стеклянной заколкой в форме звезды. Она больше была похожа на участницу панк-рок-фестиваля, чем на служащую фирмы общественного питания.
Гил продолжал оставаться в своем укрытии.
– Когда будешь в зале, собери пустые бокалы из-под шампанского. Эти идиоты никогда не попросят налить еще в свой опустевший бокал. Они хватают новый каждый раз, когда официант проходит мимо, – обиженно сказала женщина.
Ее резкие выражения развлекли Гила. Их прямота выгодно отличалась от подслащенных улыбок и фальшивых комплиментов, с которыми он имел дело в соседнем зале.
– А вы бы раздали им пластиковые стаканы, поставили здесь бочку с шампанским и разливали бы им из окошечка, – выходя из своего укрытия, предложил Гил.
Женщина резко повернула голову. По глазам он понял, что она узнала его, и решил, что сейчас последуют извинения, но женщина отвернулась и продолжила размешивать что-то в большой кастрюле.
– Если вы заблудились, то банкет за этой дверью, – сказала она.
– Я не заблудился. Я прячусь, – ответил Гил.
Она постучала ложкой по стенке кастрюли, отставила ее в сторону и, вытирая руки об огромный передник, пошла к холодильнику.
– Знаете что, спрячьтесь где-нибудь в другом месте. Здесь и без вас хлопот хватает.
