Брент - [5]

— Нет! — и снова тихий всхлип.

— Почему? — умиротворённая улыбка осветила безупречные черты.

— Потому что уже утро.

— Эм-м… ну и что?

— А я люблю вас.

«В моей голове только что роились и более сумасбродные мысли».

— Я люблю вас, сэр!

Это неожиданное «сэр» словно вытолкнуло из дурмана, возвращая с небес на землю, заставило вспомнить, что даже не знает имени омежки, что подарил ему эту восхитительную ночь в крошечной комнатушке роскошного борделя.

Проклятье! В сознании вспыхнуло отчаяние, изморозью расползлось по телу, сковывая ледяными обручами недоверия, отчуждения, брезгливости… И узел невольно ослаб, выводя из сцепки, освобождая любовников, что ещё минуту назад так боялись потерять упоительное тепло друг друга.

Часть 3.

Слёзы текли непроизвольно. Просто катились по щекам и сбегали по шее, забираясь под чуть смятый воротничок форменной рубашки. Мик не останавливал, не вытирал их — работы накопилось слишком много, и руки были постоянно заняты. Он получил первый нагоняй за время пребывания в этом странном доме, потому что исчез в самое неподходящее время, и клиенты жаловались на неподобающее обслуживание: отсутствие свежих полотенец и чистых бокалов, кучу скопившихся за ночь грязных тарелок в холле и разбросанных повсюду презервативов. Его предупредили, что при повторении подобного безобразия непременно выгонят, и он снова останется без крыши над головой.

Хоть сострадательная прачка и утешала маленького омежку, гладя по взъерошенной макушке и утверждая, что найти другую прислугу, согласную работать практически за еду и жильё, хозяин не скоро найдёт, да и не станет искать, Мику было стыдно. И несмотря на бессонную ночь он мотался целый день, как заведённый, готовя для каждой спальни по двойному комплекту белья, перемывая гору посуды, старательно вычищая следы вчерашней вечеринки в холле.

Глотая горькие слёзы, всё пытался понять, чем рассердил своего альфу, и почему тот ушёл угрюмый, не оборачиваясь и не произнеся ни слова на прощанье. Мик не пытался его удержать, пристыженно съёжившись в комочек и закутавшись в простыню. Молча наблюдал, как одевается и уходит любимый, сдержанно кивнув напоследок. Он признался альфе в любви, а в следующий момент воздух в комнате, наполненный упоительными ароматами их нежности, словно вымерз до последнего дыхания. Когда закрылась дверь, показалось, что и сердце покинуло Мика, предпочтя другого хозяина, ушло следом, перестало стучать, оставив в груди холодную, мучительную бездну.

Работа отвлекала, отгоняя усталость, но Мик не мог запретить себе думать, словно драгоценные бусины перебирать подробности чудесной ночи, проведённой вместе с любимым. Будто наяву слышал хриплый ласковый шёпот, видел горящие янтарной страстью глаза, чувствовал тёплые губы и глубокие скользящие движения, что уносили в океан нежного безумия, в котором они купали друг друга, не желая выныривать.

Наступивший вечер принёс запах парфюмов привлекающих к себе внимание омег и звуки негромкой музыки, доносящейся из холла. Пожилая прачка, собираясь домой, занесла Мику в комнату поднос с кашей и тёплым молоком, похвалив за хорошую работу и пожурив, что он совсем не заботится о себе. Омежке не хотелось есть, но мысль о ребёнке заставила добросовестно поужинать, а затем отнести посуду в кухню. От внезапно накатившей усталости он опустился на стул, разрешив себе отдохнуть всего несколько минут, но случайно уснул прямо на разделочном столе, умостив голову на сплетённые перед собой руки.

* * *

Брент метался по квартире, словно раненный зверь, в бессильной ярости швыряя и разбрасывая всё, что попадалось на глаза, превращая наведённый прислугой порядок в невероятный бардак, подобный хаосу, что царил в голове безумного альфы.

Осколки бесценной антикварной вазы, что встретилась с парчовой обшивкой стен, печально валялись на полу, растоптанные тяжёлыми сапогами. Примерно так же чувствовало себя и сердце альфы: безжалостно разбитым, раздавленным и уничтоженным хрупким сосудом. И кто тому виной?

Кайл, бывший жених Брента, как выяснилось, не только изменял ему, но и опаивал какой-то любовной дрянью, от которой потерявший обоняние альфа считал хитрого мальчишку чуть ли не своим истинным, а потом отходил ещё несколько дней. После той истории Брент поклялся не связывать себя отношениями. Но рыжий омежка с доверчивыми бирюзовыми глазами заполз в душу коварной змеёй, оплёл кольцами безудержной страсти и отравил ядовитой нежностью, что не отпускала ни на минуту, даже сейчас, вдали, вынуждая сознание плыть лишь в одном направлении.

Бренту до отчаянного крика, до боли не хватило единственной ночи, проведённой в борделе. Желание обладать маленьким омежкой обратилось одержимостью, утолить которую и вечности будет мало — рядом с ним альфа становился поистине ненасытным. Никогда и ни с кем он не занимался любовью с таким неистовством!

Любовью?

Именно так. Ты влюбился, Брент. По уши влюбился в бордельную шлюху. Которую прямо сейчас, пока ты громишь собственный дом, быть может, трахает кто-то другой, используя растянутую тобой тесную дырочку…

Мысль поразила молнией, озарила рассудок невероятной догадкой, ошеломила, заставив застыть в неподвижности. А в следующий миг Брент чертыхнулся, срывая с вешалки пальто, и сломя голову выскочил в ночь.