Брент - [4]

Неважно. Тёплое тельце, что прижимается сейчас к груди, с лихвой компенсирует все неудобства. Омежка взволнованно трепетал и, кажется, боялся отпустить огромного альфу, судорожно цепляясь тонкими пальчиками за рубашку и щекоча дыханием кожу под распахнутым воротом. «Настоящий котёнок, — невольно улыбнулся Брент, мягко отстраняясь, чтобы запереть дверь и накинуть на неё цепочку. — Маленькое рыжее чудо», — ласково провёл ладонью по спине мальчишки, чуть дольше задержавшись на обтянутой алыми шортиками попке.

— Раздевайся, — коротко шепнул, опасаясь, что если займётся этим сам, не выдержит и малейшего прикосновения. Желание обладать омежкой — именно этим и никаким другим — было невыносимым. Бренту казалось, что стоит коснуться гладкой шелковистой кожи, он тут же взорвётся, изливаясь бурным потоком.

— Хорошо… — Мик вспыхнул до ушей и дрожащими пальчиками стал расстёгивать шортики, исполняя приказ.

Алая ткань успела соскользнуть до бёдер, обнажая маленький торчащий член, и альфа застонал от возбуждения, накрывая его большой горячей ладонью. Другой торопливо освободил собственный рвущийся на волю пульсирующий ствол, жестоко сжимая головку и предотвращая неминуемое извержение. В следующую секунду задрожал и мальчишка, не выдержав уверенного прикосновения альфы. Вот так начало! Ошеломлённый Брент пал на колени, поддерживая готового рухнуть омегу, чьё тело сотрясалось в неожиданном оргазме. Губы поймали нежную плоть, мягко лаская её языком, выпивая, усиливая наслаждение.

— Нет, сэр, нет! — мальчишка пытался оттолкнуть его, обескураженный столь откровенной лаской. Но Брент отвёл неловкие ручки за спину и, подхватив омежку под коленки, бережно опрокинул на ковёр, продолжая выцеловывать восхитительно гибкое тело, ещё дрожащее от удовольствия.

— Простите меня, сэр… — виновато всхлипнул Мик, закрывая ладошками пунцовое от стыда личико. — Простите, я не должен был!

— Не должен был чего? — прошелестел Брент, нависая над ним с блаженной улыбкой. Носом поддел упрямые ладошки, но они сжались ещё теснее. — Ну как знаешь… котёнок.

Он стянул с кровати чистую простыню и осторожно уложил на неё омежку. Вновь опустился вниз, повелительным жестом разводя стройные ножки в стороны. Открывшаяся промежность заворожила альфу своей нежностью, и он стал ласкать её губами, вылизывая подтянутые яички и плотно сжатое колечко мышц, позабыв в эту минуту, что совсем не таким оно должно быть…

А Мик не мог больше сопротивляться. Разум попросту отключился, оставив безвольное тело постыдно выгибаться и пошло стонать, с восторгом принимая безудержные ласки альфы и плавное вторжение опытных пальцев. Отыскав самое сладкое местечко внутри, Брент принялся медленно и искушающе поглаживать его, в несколько секунд доводя омежку до экстаза. Новый крик наслаждения приняли уверенные губы альфы, вовлекая бурно кончающего мальчишку в глубокий, исполненный щемящей нежности поцелуй.

Едва отойдя от умопомрачительной кульминации, сквозь оглушительный шум в ушах Мик расслышал хриплое: «Позволишь мне?» Он плохо понимал, о чём речь, но без сомнений выдохнул в тёплые губы жаркое: «Да!»

Измученный вожделением альфа старался остановить стремительно уплывающий рассудок, из последних сил сдерживая желание одним рывком вогнать себя в тесный проход. Страждущий член истекал смазкой, но плавно погружался внутрь, опасаясь причинить боль, совершая осторожные движения. Заметив, как напряжённо замер омежка, Брент остановился, трепетно обласкивая хрупкое тело.

— Не сжимайся, малыш, — мягкий поцелуй. — Обещаю, я буду терпелив.

«Я знаю…»

Всепоглощающая нежность сильнее искушения, а награда за неё — бездонный океан наслаждения. Бережные толчки сменились глубокими, и Мик уже не стонал — выл непрерывно, зацелованный, заласканный до сумасшествия. Обессилено раскинув ноги, перестал умолять о пощаде, бросаясь в очередной оргазм, словно с обрыва прыгал доверчиво, улетая в бездну удовольствия, зная, что альфа подхватит, не даст разбиться.

Тугой спиралью закручивается безвременье, утрачивают значение слова «было» и «будет», оставляя только восхитительное «сейчас».

— Сейчас!

И тело подчиняется, содрогаясь и сжимая пульсирующую плоть, что взрывается следом, изливаясь внутрь, заполняет до краёв, выпуская на волю ураган удовольствия.

— Ещё!

И душу распирает счастливым восторгом. Не желая разъединяться, вжимаясь и растворяясь друг в друге, они пережидали сладкую истому, выпивая и выласкивая её губами, не в силах смириться даже с минутной потерей упоительного чувства единения.

«Что ты делаешь со мной, малыш?»

Солёные капельки на губах заставили отстраниться, прервать бесконечность поцелуев, которыми Брент покрывал каждый миллиметр очаровательного личика.

— Маленький, больно?

Они ещё находились в очередной сцепке, и, нависая над омежкой, альфа боялся придавить, поранить хрупкое тельце, что вопреки физиологии изо всех сил боролось со сном.

— Нет, — замотал головой Мик, — не больно… нет!

Он охватил сильную шею Брента, утыкаясь носом в ключицу, прижимаясь как можно теснее.

— Ты плачешь, котёнок… — бесконечная нежность… — Сейчас тебе нужно поспать.