Время от времени он проваливался в беспамятство, что казалось благословенным спасением, маленькой передышкой, когда сознание уплывало за грань реальности. Но ненадолго. Едва вырывающиеся из горла стоны затихали, его приводили в чувство ледяной водой: «Ты не должен спать, красавчик, мы ещё не закончили». Сквозь шум в ушах хриплый голос слышался словно издалека, и мучения продолжались снова и снова, сопровождаемые запредельной раздирающей болью…
* * *
Внешность, которой одарил его создатель, Тео считал проклятием. В шестнадцать лет отчим впервые изнасиловал пасынка и, вторгаясь в маленького омежку, слушая его крики, всхлипывал, моля о прощении, перемежая слёзы обвинениями в дьявольском искушении, которым стала красота мальчишки для слабого рассудка альфы.
Одним разом дело не ограничилось. Папа-омега был рад, что новый муж подружился с сыном, проводя с ним каждую свободную минуту и даже забирая на выходные за город на рыбалку. А со временем Тео привык к постоянному присутствию члена альфы в своей попке. Удивлялся только, почему папа-омега не задаёт вопросов благоверному по поводу вечно пустых яиц.
Позже страсть переросла в одержимость, с которой отчим не мог справиться. И чувствуя подступающее безумие, пытался избавиться от наваждения, подкладывая пасынка под своих друзей. Вскоре папа-омега скоропостижно умер, и жизнь мальчишки превратилась в непрерывный трах. После очередного группового изнасилования, где его впервые порвали, засунув в проход сразу два члена, Тео сбежал из дома.
Побег мало что изменил — просто красота стала инструментом, с помощью которой мальчишка-шлюха зарабатывал на жизнь. Он почти год шатался по улицам и ночевал в притонах, пока не попал в руки блюстителей правопорядка. Тогда и понял, что находясь накануне первой течки, не сможет избежать визита в Центр репродукции с целью исполнения долга перед Империей. Но перспектива быть оттраханным Тео не пугала — больше страшила предстоящая беременность, что непременно испортит фигуру и сделает проблематичными регулярные выходы на работу.
Кто знал, что вдобавок к внешности запах его желания окажется столь одурманивающим, что превратит благородных воинов в ненасытных кровожадных мясников. На случке пятеро альф пустили его по кругу трижды, почти каждый раз образовывая сцепки. Ни душераздирающие крики, ни кровь, ручьями стекающая по бёдрам, не остановили насильников, обезумевших от красоты и аромата течного омеги, пока они сполна не насытились его восхитительным телом.
Кто знал… Даже сам Тео не мог предположить, что вовсе не эта боль окажется для него самой страшной.
* * *
Слейн откровенно скучал. Прошла неделя с тех пор, как его лучший друг счастливо женился, встретив свою истинную пару, другой приятель не просыхал, который день обнимаясь с бутылкой, а третий спешно отбыл в столицу по приказу императора. От неразлучной пятёрки остался только Эрвин — молодой альфа, что недавно влился в их дружный коллектив, а этим вечером уговорил Слейна посетить недавно открывшийся в городе бордель под красноречивым названием «Медовый рай».
Смесь приторно-сладких омежьих запахов дополняла роскошную обстановку заведения и, расплатившись в вестибюле с симпатичной девушкой-бетой, альфы поспешили наведать просторный холл, где обитали очаровательные источники ароматов. Эрвин продолжал что-то тарахтеть на ухо, но всё внимание Слейна поглотил высокий черноволосый омега с идеально вылепленной фигурой, что стоял к нему спиной в компании других бордельных шлюх.
Продолжая пристально рассматривать парня, Слейн почувствовал, как голова закружилась, а ноги подкосились, вынуждая опуститься на первый попавшийся диван. Необъяснимое возбуждение накрыло волной, усиливаясь с каждым мгновением, ладони загорелись желанием прикоснуться к матовой коже, огладить спину и живот, смять упругую попку и раздвинуть вызывающе округлые ягодицы.
Обернись. Обернись малыш…
Словно услышав его мысли, омега замер на секунду и медленно повернулся, находя белокурого альфу глазами. Окинув обольстительным взглядом, многообещающе улыбнулся — очевидно, искреннее изумление, красочно расписанное на лице Слейна, сюрпризом для мальчишки не стало.
Мечта, ёпть!.. Парень, да с тебя картины писать! Только где взять достойного художника…
Слейн за малым с дивана не навернулся, когда омега небрежной походкой приблизился к нему. Лет двадцать на вид и божественно прекрасные черты, сводящее с ума тело и довольно крупный член, дерзко торчащий вверх. А глаза… Слейн ещё не видел таких глаз — сияющая сапфировая глубина в обрамлении бархата ресниц под изящно очерченными бровями. Подобрав отпавшую челюсть, альфа сглотнул — не хватало только слюной захлебнуться — и попытался сделать более-менее нормальное лицо.
— Привет, — живое воплощение соблазна невозмутимо плюхнулось рядом. — Трахнемся? — согнув одну ногу в колене, непристойно раздвинуло бёдра, вгоняя Слейна в ещё более глубокий эмоциональный шок.
— Э-э-э… — подобная наглость, похоже, начисто отобрала дар речи, и альфа беспомощно заморгал, сдерживая уплывающий рассудок и цепляясь за отчаянную мысль, что перед ним всего лишь шлюха.
