Болотный попик - [4]
А Егор опять:
— На все воля Божия… А мне пора. Других еще навестить надо…
Так он и мотался с одного конца поселка на другой. Пока всех немощных не обойдет, домой не возвращался.
Как-то на Благовещенье заходит он к Параскеве-болящей, у той соседка Клара Капитоновна, дом ее напротив, через дорогу.
— Кончается наша Прасковья, — говорит она.
Егор смотрит на Прасковью, лицо у ней желтое, нос острый, глаза еще глубже провалились, черные.
— Мне бы причаститься, батюшка, — шепчет Прасковья. — Приобщиться Святых Таин… А потом бы еще — елеем помазаться…
— Принесу я Святые Дары, принесу, — обещает Егор.
— Боится смерти — не утащили бы черти, — говорит Клара Капитоновна.
Прасковья снова голос подает:
— Ничего я не боюсь… Какие там черти… Сказки все это… Нет никаких чертей… Выдумали люди… детей пугать… И дьявола тоже нет…
— Это ты напрасно, — говорит Клара Капитоновна. — Вот у Сулейкиных случай был… Сына они тогда только-только женили… Вот парень ходит по двору, а за ним все время свинья. Он терпел, терпел, а потом не выдержал — возьми и отрежь ей ухо. Утром смотрит, а у тещи ухо перевязано… Что это была за свинья? А ты говоришь…
— Все равно никаких бесов нету, — стоит на своем Прасковья.
Егор говорит:
— Апостол Павел сказал: бодрствуйте, потому что противник ваш дьявол ходит, как рыкающий лев, ищет, кого поглотить…
Когда Егор принес из храма Святые Дары, баба Прасковья совсем уже отходила. Глаза мимо куда-то смотрят. Потом вдруг ясно так говорит:
— А вот и тетка Лукерья… И дядя Прохор здесь… Спасибо, что пришли… Вы уж проводите меня…
Сказала — и руку перед собой тянет:
— Вот он… За мной пришел… Ты кто? Ты не Спаситель… Ты — дьявол… А я думала — нет тебя…
Рука у нее упала, и она дышать перестала. А на лице такой испуг — будто увидела что страшное.
Вечером служил Егор панихидку по бабе Прасковье. Народу в храме никого. Один Мефодий Свиридович, да женщина какая-то в платке, немолодая уже. Раньше Егор ее здесь не видел.
— Во блаженном успении вечный покой подай, Господи, рабе твоей Прасковье и сотвори ей вечную память…
Говорит Егор, а сам думает: что это за женщина? Краем глаза видит — крестится она как-то неловко, неумело. Он так и решил, что это и есть та самая Павлина, о которой столько разговоров.
На другой день похоронили Прасковью, кладбище тут же, за церковью. Народу мало — Гвоздарёв с приятелями, которые гроб несли, да несколько женщин — Клара Капитоновна, соседка, Фелицата Прокофьевна, да Шубёнкова с Переслегиной.
На другой день, сразу после похорон, бежит к Егору Клара Капитоновна, дух перевести не может.
— На могиле-то что творится! — наконец произносит она. — Пришла я цветочки посадить… Воет там кто-то… Прямо из-под земли… И собака черная, прямо на могиле…
— Собаку я тоже видел, — говорит Мефодий Свиридович. — Такой в поселке у нас нет…
— А все отчего? — продолжает Клара Капитоновна. — Не верила покойная в дьявола… Вот он и веселится, гуляет… Говорила я ей…
— Молебен бы надо, батюшка, — вставляет Мефодий Свиридович. — Окропить могилку.
Егор так и сделал. На другой день отслужил на могилке молебен. И опять — читает он Псалтирь, а сбоку та же женщина стоит в платке, Павлина. Как выходил Егор с кладбища, подходит она к нему:
— Помогите мне, батюшка… Пропадаю я совсем… Не могу от слабости избавиться… Сил нету…
Выслушал Егор ее исповедь и говорит:
— Господь только и может помочь… Не я… Ходи в храм, молись… А главное, брось свою козу…
— Привязалась я к ней, — говорит Павлина. — Как же бросить? Жалко ведь…
— Все равно брось…
И вот, как это ни странно, послушалась Павлина Егора и вроде бы за разум взялась. Шубёнкова и Переслегина передавали Егору, что забросила она наконец свою Сильву, ходит в сарай только покормить ее. Егор все чаще видел Павлину в храме. И лицо у нее другое сделалось — светлое, гладкое. Егор только теперь разглядел, какая она красивая, красивее Аиды и невесты, на которой его хотели женить. Потом она стала приходить к Егору в гости. Вот сидят они, чай пьют, Фелицата Прокофьевна в щелочку на них смотрит, радуется.
— Хорошо у вас, — говорит Павлина. — Будто другой мир. Только одному, верно, плохо. Будете умирать, а рядом никого… Страшно…
Егор ей говорит:
— А я так думаю, смерти нет. Для христианина есть сон или успение. Разрушается только тело. А истинная жизнь — в сердце. Сокровенная жизнь… Кто живет сокровенной жизнью, не знает смерти… Ведь что такое земная смерть? Разлучение с телом… И только.
Иной раз придет Павлина к Егору, поесть ему принесет — курятины там или еще что, а Егор ей:
— Среда сегодня, нельзя мне…
Павлина только вздыхает:
— Что же вы так себя изнуряете? Ведь слабый какой… Вы, батюшка, будто из другого мира… Если только он есть…
— Есть, есть, — радостно так кивает Егор. — Как есть видимое небо, так есть и другое — невидимое телесным очам, светозарное. Там ангелы… Нет там ни ночи, ни лукавых духов, ни брани…
— Значит, вы оттуда, — смеется Павлина. — Здесь вы не жилец… И зачем вы только к нам явились?
Как-то возвращается Егор домой, смотрит, а во дворе белье его постиранное развешано. В комнате — носки чистые и заштопанные аккуратно разложены.
«— Вы теперь не лопатники, а бойцы Красной Армии, — сказал полковник. — Красноармейцы. Будете на этом рубеже оборону держать. — А оружие? — спросил кто-то. — Как же без оружия? Никиша все переживал за брата, а Серафим его успокаивал: — Да жив твой Дося. Не суждено ему раньше срока пропасть…».
«По выходным Вера с Викентием ездили на дачу, Тася всегда с ними. Возвращалась с цветами, свежая, веселая, фотографии с собой привозит — Викентий их там фотографировал. На снимках все радостные — Вера, Тася, сам Викентий, все улыбаются. Дорик разглядывал фотографии, только губы поджимал. — Плохо все это кончится, я вам говорю…».
«— Как же ты попала сюда? — спрашивает ее Шишигин. А жена хохочет, остановиться не может: — На то и святки… Самая бесовская потеха… Разве ты не знаешь, что под Рождество Господь всех бесов и чертей выпускает… Это Он на радостях, что у него Сын родился…».
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
Les trois mousquetaires. Текст издания А. С. Суворина, Санкт-Петербург, 1904.
Он встретил другую женщину. Брак разрушен. От него осталось только судебное дозволение общаться с детьми «в разумных пределах». И теперь он живет от воскресенья до воскресенья…
Василий Зубакин написал авантюрный роман о жизни ровесника ХХ века барона д’Астье – аристократа из высшего парижского света, поэта-декадента, наркомана, ловеласа, флотского офицера, героя-подпольщика, одного из руководителей Французского Сопротивления, а потом – участника глобальной борьбы за мир и даже лауреата международной Ленинской премии. «В его квартире висят портреты его предков; почти все они были министрами внутренних дел: кто у Наполеона, кто у Луи-Филиппа… Генерал де Голль назначил д’Астье министром внутренних дел.
А вы когда-нибудь слышали о северокорейских белых собаках Пхунсанкэ? Или о том, как устроен северокорейский общепит и что там подают? А о том, каков быт простых северокорейских товарищей? Действия разворачиваются на северо-востоке Северной Кореи в приморском городе Расон. В книге рассказывается о том, как страна "переживала" отголоски мировой пандемии, откуда в Расоне появились россияне и о взгляде дальневосточницы, прожившей почти три года в Северной Корее, на эту страну изнутри.
Герои книги Николая Димчевского — наши современники, люди старшего и среднего поколения, характеры сильные, самобытные, их жизнь пронизана глубоким драматизмом. Главный герой повести «Дед» — пожилой сельский фельдшер. Это поистине мастер на все руки — он и плотник, и столяр, и пасечник, и человек сложной и трагической судьбы, прекрасный специалист в своем лекарском деле. Повесть «Только не забудь» — о войне, о последних ее двух годах. Тяжелая тыловая жизнь показана глазами юноши-школьника, так и не сумевшего вырваться на фронт, куда он, как и многие его сверстники, стремился.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...