Бесконечность в законченной форме - [2]

. Только это имя реально. Остальные имена, прозвища и названия – пустота. Ты и сама это понимаешь. Улыбаешься, качаешь головой, нас разделяло 10 метров , почему ты не поторопилась? Адель, ты не имела права поступать несправедливо…

Инка Караваева исчезла внезапно. Я и глазом не успел моргнуть, нет её, растворилась в осеннем воздухе, следов не оставила, изменила телефон, квартиру на «Кузнецком мосту» закрыла на все замки, а в «Крокус-Экспо», где работала два года администратором, сказали, что такая у них не работает. Мистика, иначе не назовёшь, если противопоставить факту исчезновения наши, более чем годичные близкие отношения.

Естественно, я её любил, высокую, стройную, воплощение мечты или кошмар любого мужчины. Она не могла не нравиться – одни глаза чего стоили. И вдруг, в настоящем, Караваева исчезла, и не ссорились, и денег я ей не одалживал, наоборот, Новый год собирались встречать вместе, а потом дней на десять уехать куда-нибудь. Странно. Умереть она не могла, лечь в больницу никого не предупредив, тоже. Быть может, Город подшутил и отправил её на противоположную сторону собственной реальности, где всё имеет аналогичное значение – и Арбат, и Красная площадь, но всё таки чуточку иное, перевёрнутое, что ли, или искажённое, где Арбат пересечён сплошной линией и устал от бесконечного движения автомобилей, а Красная площадь знаменита своими казнями по выходным дням на Лобном месте, с последующим захоронением в Кремлёвской стене. И мечется сейчас Караваева среди ярких витрин, вспоминает название улиц, бьёт мне в грудь маленьким кулачком, требуя прекратить глупые шутки. Я же – там – не знаю этой красивой девушки с растрёпанной причёской и отсутствием колец и других украшений, и только удивлённо посматриваю через плечо на Адель, стоящую рядом, нервно покусывающую нижнюю губу и наматывающую на указательный палец конец чёрного шейного платка с вышитыми белыми бабочками.

Но это я забегаю вперёд, нафантазировать можно и более печальный сценарий. Не так и часто, по собственной воле, Город решается изменить судьбу своего жителя, открыв перед ним исключительную сторону своего тщеславия. Инка была необыкновенной, без сомнения, но она не заслужила так рано прикоснуться к тайне. Или я чего-то не понимаю?

Я в жизни рассчитываю на худшее, поэтому меня довольно сложно огорчить и легко порадовать. Я не плыву по течению, о чём намекала одна особа, с которой нас связывала двухлетняя потусторонняя связь, и не считаю, что деньги решают всё. А Инка верила, что жизнь после смерти существует, (кстати, я заметил, многие молодые девушки тешат себя надеждой на бесконечное число реинкарнаций, для исправления ошибок этой жизни), читала современные романы, любила работу и выжидала удобного случая .

Случай ей представился, как видите, довольно скоро, я остался крайним с ворохом вопросов и выражением неудовлетворённого удивления на лице, она где-то обрела собственное «я», предпочитая не обращать внимание на прошлое, которое занималось её поисками. И я посчитал, что это неправильно.

Однажды Инка пригласила меня к себе, через месяц как мы начали встречаться. Она снимала комнату рядом со станцией «Измайловский парк» в трёхкомнатной квартире и платила десять тысяч рублей в месяц. Комната была маленькая и очень уютная: только кровать и письменный стол. Обои с бабочками почему-то раздражали Инку, а мне показались очень даже милыми. Потом мы пили чай на кухне, столкнулись с хозяйкой, жившей в большой комнате, не по-доброму посмотревшей на меня, и я подумал, что Инка стесняется этого временного пристанища, и показала мне его только для того, чтобы в последствии я помнил, с чего начиналась её самостоятельная взрослая жизнь. Переезжая на «Кузнецкий мост», в последний день на старой квартире, а точнее последний час, Инка купила ведро краски и покрасила обои с бабочками в зелёный цвет. Я стал свидетелем и соучастником преступления, помогая открывать полиэтиленовую крышку. Причину поступка она не объяснила, я не спросил, впрочем, подозревая, и загадочный имидж двадцатипятилетней принцессы был сохранён.

Её прошлое, покрытое некоторым налётом тайны, мне открывалось постепенно, рваными кусками случайных откровений. После выпускного она поступила в МГИМО на факультет «деловое администрирование». Подрабатывала по вечерам в ночном магазине «Продукты 24 часа» на улице Большая Молчановская, затёртого в мрачных переулках Нового Арбата, где продержалась два месяца и утверждала потом, что после практики ночной торговли её уже не пугают убийцы, алкоголики, проститутки, дворники и медсёстры. Начало героического пути Инка ознаменовала неким вызовом, брошенным городу, и, признаюсь, я с опаской поддерживал её жизнерадостный смех, не одобряя пренебрежительного отношения даже к шуму подземки. Она ненавидела метро, и я подарил ей наушники, которые она подсоединила к телефону, чтобы слушать записи классической музыки. Из всего этого следует однозначный вывод: она недооценивала власть обратной стороны улицы, по которой ходила каждый день, считая улицу всего лишь объектом пересечения, со своим названием и нумерацией домов. А взять, например, Композиторскую улицу на Арбате, и