Анархист - [49]
– Всем сидеть! Никому не двигаться! Кто шевельнётся, тому пуля в лоб без предупреждения! – раздался сиплый баритон. Хозяин баритона, расталкивая солдат и размахивая маузером, появился, в горнице. Гладко выбритый, невысокий мужик с аккуратной щёточкой усов над верхней губой, лет двадцати пяти прошёлся по горнице. Он расстегнул чёрную кожанку, чтобы все видели маузер у него на боку, но суконный шлем со звездой снимать не стал, демонстрируя неуважение к собранию.
– Попались, господа серапатисты[79], нациналисты, белобандиты недобитые! – Видно, что чекист просто счастлив от свалившейся удачи. Воображение уже рисовало ему рост карьеры, переезд в Барнаул и прочие радости жизни. – Гуркин Григорий Иванов сын, ты что-ли будешь? – он ткнул маузером в сторону председателя.
– По какому праву? – крикнул Гуркин. – Я член совета по нацменьшинствам. У нас здесь выездное заседание совета с представителями алтайских родов и русских общин Горного Алтая. – Продолжил он уже более спокойно.
– Так ты ещё и колчаковец!? – обрадовался чекист. – Засим объявляю ваше незаконное собрание закрытым, а вас всех арестованными. Сейчас! Все! Медленно поднялись! Руки сложили за голову, и спокойно идём на выход. В ЧК разберёмся, кто тут кто, и кого куда. Ножи, наганы, прочее оружие скидавайте на пол.
Тут же застучали падающие на половицы ножи и пистолеты.
– Эй, братушки, принимай арестованных, – крикнул чекист в сени. Вот только на радостях, обыскать арестованных он забыл…
…
Пользуясь темнотой в сенях, Евлампыч, выхватил из-под поддёвки наган и выстрелил в конвоира, – Бей сволочь краснопузую! – закричал он во всю мощь лужёной глотки.
Алтайцы не имели при себе огнестрельного оружия, но кучно навалившись на солдат, отобрали винтовки, придавили к полу, оглушили прикладами и выскочили во двор.
Чекист, поняв, какую глупость он совершил, вскочил на коня и, охаживая его плетью, унёсся прочь. Выстрелы, прозвучавшие ему вслед от обгорелых стен монастыря, ущерба не принесли.
– Мужики! – Михей принял на себя роль командира, – быстро оделись, и в гору. Если за полчаса успеем до Сайдыса[80] добраться, будет у нас шанс живыми уйти. Нас тут добрая дюжина непоследних бойцов. У каждого какая-нито пукалка имеется. Ещё от наших гостей четыре винтаря…
– Михей Евлампыч, – перебил казака Гуркин, – а может не бегать никуда, а прямо здесь в кустах засаду устроить?
– Оно бы можно, но слишком близко тут до Улалы. Вот, ты Гуркин сам и подумай. Прискачет через полчаса эскадрон гарнизона. Они нас быстро из монастыря выкурят и как кутят перебьют.
…
Действительно, через полчаса эскадрон «Боевые орлы» уже спешивался у развалин разрушенного монастыря. Комэск Коновалов, не слезая с каурой кобылы, стянул с головы папаху, рукой стряхнул с неё снег. Крякнув, перебросил правую ногу через луку седла, но спешиваться не стал. Потом обернулся к тому же чекисту, что не далее получаса назад чудом спасся от бандитской пули.
– Товарищ Плетнёв, давай, показывай, где твои злодеи, и куда они могли скрыться.
– Товарищ командир эскадрона, – Плетнёв предпочитал официальный тон, – на их месте я бы прямо здесь засаду организовал…
– Сколько там живой силы? – перебил его комэск, – ты вроде говорил про полтора десятка? Так?
– Вроде я…
– Вроде Володи, на манер Петра… не мямлите, товарищ комиссар. – Чуть добавил металла в голосе комэск. Он водрузил папаху на бритую макушку, надвинув её на самые брови. – Учитесь говорить чётко, кратко и по делу.
– Двенадцать человек я видел лично. – Немного подумав, ответил Плетнёв. – Наверняка были ещё, но мне на глаза не попадались. Все вооружены наганами и холодным оружием. Еще наши четыре винтовки…
– Вот, можешь, когда захочешь, – покровительственно заметил командир. – Теперь смотри вокруг. Если бы засада была, в нас бы во-он оттуда и вон оттуда уже палили бы. – Комэск тыкал рукояткой нагайки в сторону окрестных склонов. – Значит, засады нет, и надо искать следы, куда твои дружки съебались.
– Да чего там искать-то, снег пока ещё их не занёс. Во-он они, вверх по склону идут.
– А за горой у нас что? – уже серьёзным тоном спросил комэск. – А то мой эскадрон сюда только неделю как из под Сорокино перебросили. Местности не знаем.
– Плохо! Я тоже не местный… – Плетнёв протёр лицо и лоб большим платком. – Придётся напрямую по следам догонять, но мы же верхами, авось до темноты догоним?
– Эх, товарищ Плетнёв, товарищ Плетнёв … Молодой ты ишшо, горячий. Нас под твоё начало командировали, как прикажешь, так и сделаем, но ты всё-таки подумай чутка.
– Что тут думать, комэск? Надо быстрее в погоню…
– А то, что светлого дня осталось всего часа три, ты учёл? А то, что снег усиливается? Через полчаса никаких следов не увидишь. А что лошадь по тайге быстро ходить не умеет? – укоризненно начал объяснять Коновалов, как опытный вояка.
– То есть, ты предлагаешь, нам в Улалу с пустыми руками возвернуться? А эти белобандиты разбегутся опять по аилам, как тараканы. Вылавливай их потом по одному.
