– Стой, милай! – Опять подал голос рыжий детина. – Какие ещё боги? Бог – един! Вы что это? Собираетесь с помощью диаволовых порождений, бесовских жертвоприношений общие вопросы решать? Православные не могут с такой бесовщиной примириться. Не для того наши предки древлего благочиния огненные моления[77] принимали. Не для того! – Рыжий от возмущения топнул ногой.
– Егор Евлампыч, дорогой! – Чорос успокаивающим жестом попытался осадить возбуждённого кержака. – Мы все здесь уважаем кержацкую веру, поэтому согласны, чтобы от ваших общин пара мест в общем совете всегда была закреплена. Если вам не нравится система жребия, выбирайте этих двух делегатов, как считаете нужным. Пусть это будет по вашей воле.
– Может быть, и алтай-кижи без бесовских камланий как-то обойдутся? – уже с нотами примирения продолжал гнуть свою линию Егор.
– Тут разговор принципиальный, Евлампыч, – обратился к нему его сосед с окладистой чёрной как смоль бородой. Алтайцы нашу веру уважают, нам на встречу идут. С нашей стороны тоже бы уважение проявить надотть. Какое нам с тобой дело, как и кому они молятся? Хочется им в Геенну Огненну, так хозяин – барин. Лишь бы нас не неволили.
– А господа казаки славной Кузнецко-Колыванской линии, что скажут? – повернулся Гуркин к сидящим у печи матёрым мужикам со странным для казаков азиатским разрезом глаз.
– Знатно вы, милостивые государи, придумали, – разгладил вокруг рта не очень пышные усы старший из них. – Вот только невдомёк мне, какà такà нам польза от этого горного инородческого царства. Нам казакам прижим, что устанавливают большевики, эти порождения жидовина и ехидны, будь оне трижды прокляты, никак не люб. Но под начало к алтайским баям и зайсанам мы тоже идти не хотим.
– Ты, Михей Иваныч, человек уважаемый, умный и жизнью ученый. Мы тебя знаем. Но сейчас ты не понял главное. Слушай ещё раз. – Начал снова объяснять Гуркин.
Никто ни под кого не идёт! Все живут свободно и сами по себе. Своими общинами и по своим законам. Результатами труда распоряжаются, как заблагорассудится. И только когда возникнут спорные вопросы с соседями, тогда придётся прибегать к внешним судьям. Кроме того возникнут вопросы торговли с Китаем, Монголией, да и Россией, обороняться вдруг придётся, грамота для всех тоже нужна. Эти вопросы и будем решать вместе.
В составе судей будут и от казачества и от кержаков, и от пришлых, если те не уедут, а главное, – Гуркин опять сделал театральную паузу, – главное, что решаться вопрос будет не большинством голосов, а пока решение не удовлетворит обе стороны.
– Это я понял, и это мне нравится, – пробасил Михей, – но вот скажи мне, мил человек, ежели, кто-то из спорящих не согласится решение суда выполнять? Его кто силой будет принуждать? Ась?
– Силой надо будет принуждать только совсем дураков, а нормальный человек разве против мира пойдёт? – Гуркин по прояснившемуся лицу казака понял, что до того дошло. – А вот для соблюдения общественного порядка, для обороны нашего новогосоюза, есть у меня мысль обратиться к господам казакам. Вас же на такую службу русский царь подряжал?
– Ну-у-у, можно сказать и на такую, – протянул задумчиво Михей, – но не совсем. По призыву казак должен явиться со своим обмундированием, конём и оружием, а провиант обеспечивала царская казна. У нас же, получается, всё сами обеспечивать будем? Если общественный порядок, охрана, кого попросят, это мы и сейчас готовы. Вот с обороной проблема. Для обороны надо много чего, начиная от ткацких фабрик и сухарных заводов, и заканчивая патронными, снарядными да ружейными фабриками. Вот с этим на Алтае полный аминь.
– Ты прямо настоящий министр вооружений, так всё грамотно…
– Погоди, Егорий, я ещё не всё сказал, – перебил Гуркина казак. – Кроме оружейной есть ещё проблема. Наш полковник Самохвалов, царствие ему небесное, её называл, – он немного задумался, вспоминая учёное слово, – «маблизационнаго ресурса». Так вот на Алтае нет, не только оружия и боеприпасов, нет и народу, чтобы можно было шапками закидывать. Мало нас на Алтае. Сожрут, нас красные и не подавятся. Один раз отобьёмся, другой раз отобьёмся, а на третий и отбиваться не кому будет.
– Это проблема, согласен. Но решение, кажется, мы нашли! Друзья, прошу внимания! – обратился Гуркин ко всем собравшимся. – Возможно, я ошибаюсь, но мы придумали…
– Егорий, стой! погодь мала! – Резко остановил речь увлечённого председателя Михей. – Я не знаю, что вы там придумали, но говорить о задумках в военном деле, открыто и на всё общество не след. Ты такое понятие – «военна тайна» слыхал?
– Михей Иваныч, возможно, ты прав, и вопрос стратегии и тактики надо обговаривать только с тобой, но здесь-то собрались люди серьёзные, не болтливые…
– Оно, конечно, не болтливые, всё такое – Михей сделал пальцами неопределённое движение в воздухе, – но порядок в нашем деле должно соблюдаться неотступно. Ты уже кому-то рассказывал о нашем собрании? – Вдруг тревожно переменил он тему.
– Только посыльным, – тревога передалась и Гуркину. – Но всем было строжайше указано, – держать язык за зубами…
Внезапно тишина была нарушена свирепым собачьим лаем. Чёрный пёс кадарчи
