— Повторить! — громко, чтобы перекричать музыку, велит Эммет, как только официант обращает внимание на его столик.
Мальчишка — а ведь мальчишка же, не больше двадцати лет, лицо едва ли не с детской пухлостью — мгновенно забирает пустые стаканы, звякнув ими о деревянный поднос.
Мужчина часто моргает, прогоняя полупрозрачную пелену от выпитого и, сам себе хохотнув, оглядывает весь бар. В облаках сигаретного дыма лучи прожектора, светящего с танцпола, кажутся инопланетными маяками. А непонятные, лишенные и грации, и координации движения посетителей лишь уверяют, что земного здесь слишком мало.
У Эммета есть теория, что от количества спиртного зависит степень присоединения человека к чему-то большему, чем земное бытие. То же опьянение, например, выводит к искажению действительности, да? А если она не искажена, если она такая и есть? Ну, другая, параллельная действительность…
Эммет хмыкает, по-пьяному широко улыбнувшись. И, в ожидании официанта, качает головой в такт ударяющей по ушам молодежной музыке. В баре его не было уже года два. В таком баре — все четыре. Уходить не хочется. Хочется остаться и…
— Повторить, — вовремя произнеся свою фразу, сообщает белобрысый официант, переставляя ему на столик два стакана виски, — пожалуйста, сэр.
Ну вот, жизнь налаживается. Еще немного чудо-зелья, как обрисовывал ему в детстве алкоголь отец, и можно танцевать. Кажется, там где-то была одна симпатичная девочка…
— Здесь свободно? — неожиданно звучит рядом голос. Знакомый, достаточно низкий. Этот голос Эммет услышит и за музыкой, и вместе с ней, и даже при максимальной отметке вспрыснувшегося в кровь алкоголя.
Эдвард.
Пожав плечами, мужчина отрывисто кивает, быстро, не давая возможности себя остановить, осушив один из принесенных стаканов.
— Я думал, ты ужинаешь с Катрин, — интересуется Эдвард, садясь на удобное кожаное кресло и с некоторой хмуростью глядя на пустые стопки и стаканы вип-столика, — планы изменились?
— Ага, — Эммет забирает с бело-синей тарелочки кусочек лимона, с непередаваемым наслаждением закусывая им горечь напитка, — у нее. На меня.
— Ну не с воплями же сбежала?..
Не оценив по достоинству юмор брата, Эммет фыркает:
— Отлучилась «попудрить носик». Третий час пошел.
Они оба замолкают. Музыка играет громче, а официант безмолвной тенью по одному кивку своего гостя меняет пустые стаканы на полные.
— Тебе чего-нибудь заказать?
— Воды.
Эммет закатывает глаза, тяжело вздохнув. И озвучивает заказ мальчишке. Тот переспрашивает — не верит. А потом, постыдившись, кивает, принося необходимое в рекордный срок — литровый кувшин со льдом и лимоном, плавающими в прозрачном содержимом. И большой пузатый бокал.
— Не по возрасту взрослому мужику в баре хлебать воду, — мрачно выдает Эммет, с интересом наблюдая за тем, как плещется по стенкам стакана алкоголь. Как только маленькие волны утихают, он еще раз ведет рукой вправо-влево, чтобы полюбоваться видом. На брата принципиально не смотрит.
— Этому «мужику» еще везти тебя домой, — дружелюбно отвечает тот, — а это добрых двадцать километров.
— А я предлагал жить в гостинице в центре…
— При наличии дома?
— В пригороде.
— И что?
— Такси проблематично найти…
Эдвард улыбается. Не поворачивается, как ко всем остальным, влево, чтобы улыбнуться, а так, без лишних телодвижений. Его морщинки, как и улыбка, вызвавшая их, всегда слева. А огоньки в его глазах чуть-чуть, совсем каплю, но придают Каллену-младшему хорошего настроения.
— Твое такси прибыло, — тем временем парирует Эдвард, допивая оставшуюся на донышке бокала воду, — велите ехать, барин?
— О ради бога, только давай без этих русских штучек, — Эммет зажмуривается, с отвращением помотав головой, — сегодня я хочу быть простым пьяным американцем.
Он достает сигарету. Он щелкает зажигалкой. Он с удовольствием, наплевав на испепеляющий взгляд брата, затягивается. Вип-столики тем и хороши, что за ними разрешено курить.
— А ты..?
Но договорить Эдвард не успевает. Мелькнувшая рядом тень внезапно обретает плоть, представая перед их столиком в вполне живом виде — девушка. Девушка в черном платье, заканчивающемся в пятнадцати сантиметрах от бедер и с довольно открытым вырезом на груди. Ее белая кожа под лучами прожекторов кажется светло-голубой. Длинные шелковистые волосы, кажется, ближе к темному каштану по цвету, убраны в прическу, выпускающую из плена лишь несколько прядей.
— Огоньку не найдется? — с ласковой белозубой улыбкой, скрывающейся под ярко-красными, изобилующими помадой губами, спрашивает она. Густо подведенные глаза смотрят исключительно на Эммета.
Тот так же широко улыбается. Подносит зажигалку к ее тонкой сигаретке, наспех выуженной из белоснежного клатча.
Дымок, тонкой струйкой бегущий вверх, придает ее фигурке нелепости. Эдвард, более наблюдательный, чем брат, обращает внимание на едва ли не детскость ее телосложения. Если бы не каблуки-убийцы, была бы крошкой. Особенно по сравнению с Эмметом.
— Спасибо, медвежонок, — одарив его своей фирменной соблазнительной улыбкой второй раз, девушка отходит от их столика, намеренно двигаясь красиво и грациозно. Идет к бару.
![Шпагат счастья [сборник]](/storage/book-covers/18/18210fd45f1eb70de7ae3f5db8a68688e42c2aa5.jpg)