Если ты глава шайки, то тебе полагается первым узнавать все о доносах в полицию. Потом ты скармливаешь новости остальным парням и смотришь на результат, и если это им не нравится, то кому-то может здорово не повезти. Кто-то может оставить этот мир добровольно или с простреленной башкой.
Вот почему я разозлился, когда Айелло приперся ко мне, всем своим видом показывая, что хочет сообщить нечто важное. Он стоял в дверном проеме, подняв воротник куртки до носа, и сперва я даже подумал, что он обкурился марихуаной. Потом я понял, что он вовсе не под марафетом, хотя в глазах у него был тот же усталый свет.
– Куда путь держишь, Ай? – осведомился я.
Айелло оглянулся, словно за ним по пятам гнались копы. Он взял меня за руку, вошел в комнату и сказал:
– Дэнни, у меня есть кое-что горяченькое.
– И что же? – спросил я. – Неужели в штанах?
– Успокойся, мужик! – предостерег меня он.
– Тогда выбирай слова, – посоветовал я ему.
– Дэнни, то, что я хочу сказать, действительно важно.
– Тогда выкладывай.
– Дьянго Манзетти, – выпалил он. Он произнес это имя хриплым шепотом. Я посмотрел на него с удивлением и решил, что он все-таки накурился дури.
– И что с ним?
– Он здесь.
– Что ты хочешь сказать? Где это “здесь”?
– По соседству.
– Да ты спятил! – не поверил я.
– Богом клянусь, Дэнни! Я его сам видел.
– Где?
– Я поднимался к Луизе. Ты знаешь Луизу?
– Луизу я знаю.
– Она живет на седьмом этаже. Я заметил этого парня, он поднимался прямо передо мной. Он хромал. Я стал прикидывать, кто из наших парней хромает. Сперва я подумал, что это Карл. А потом я вспомнил Дьянго.
– Тысяча ребят хромает.
– Конечно, только назови мне еще кого-нибудь, парень. Во всяком случае, мне захотелось посмотреть ему в лицо. Это был Дьянго.
– И как же тебе удалось заглянуть ему в лицо?
– Он тоже поднялся до седьмого этажа. Я стучал в дверь к Луизе, а хромой прошел до конца коридора и стал вставлять ключ в замок. Потом он вспомнил, что я остался сзади, и повернулся, чтобы посмотреть на меня, и вот так я увидел его лицо. Это был Дьянго, точно.
– И что ты сделал?
– Ничего. Быстренько унес ноги, чтобы он не подумал, что я за ним слежу. Этого типа разыскивают во многих штатах, Дэн…
– Ты рассказал об этом Луизе?
– Нет.
– Точно?
– Дэн, точно.
Айелло как-то странно на меня посмотрел, а потом отвел глаза.
– А кому ты рассказал об этом, Ай?
– Никому, Дэнни. Клянусь глазами своей матери! Тебе первому говорю.
– И как он выглядит? – спросил я.
– Дьянго? Прекрасно. Он прекрасно выглядит, Дэнни.
– А почему ты только сейчас мне об этом рассказываешь?
– Ну я же только сейчас тебя увидел! – жалобно ответил Айелло.
– А почему ты не разыскал меня?
– Ну, не знаю. Был занят.
– И чем же? Стоял в дверях с поднятым пальцем?
– Я.., я… – Айелло замялся. – Я тебя искал. Я решил, что ты непременно тут появишься.
– Откуда тебе было знать?
– Ну, я решил, если слухи расползлись, ты непременно окажешься поблизости.
– А как могут расползтись слухи, если это известно только тебе одному?
– Ну, я думал…
Айелло оборвал себя на полуслове, а я перестал его слушать. Мы оба одновременно услышали вой сирены патрульной полицейской машины.
– Копы! – сказал я.
А потом мы услыхали еще одну сирену, а потом весь квартал в один миг ожил, сирены выли из каждого закоулка.
Уже через каких-нибудь пятнадцать минут все городские полицейские собрались в нашем квартале. Они нагородили баррикад и толпились за своими машинами, решая, как им быть дальше. Я разглядел в толпе полицейских Донлеви, который расхаживал там с самодовольным видом, словно важная шишка. Однажды он зацапал меня, потому что какой-то бездельник из банды “Кровавые короли” получил пулю из самострела, а он решил, что это один из моих ребят, и пытался повесить дело на меня. Я сказал Донлеви, куда он может засунуть свое ложное обвинение, и посоветовал ему не ходить одному в нашем квартале после наступления темноты, а то придется прикреплять его полицейский значок на подушечку, когда его будут хоронить. Он дал мне пинка и сказал, что остерегаться лучше мне, поэтому я плюнул ему на ботинки и обозвал его тем самым словом, которое в таких случаях употребляет мой папаша, а Донлеви был не в курсе дела, поэтому не слишком разозлился, хотя понял, что я его обозвал, но не понял, как именно. Итак, он был тут и изображал из себя важную шишку, приколов свою жестянку к пиджаку, чтобы за версту было видно, что он коп. Все менты носили свои значки на верхней одежде, чтобы их можно было отличить от простых зевак. На улицах теперь было полно народу, и полицейские отгоняли толпу за баррикаду, которую устроили прямо перед домом, где находился Дьянго. Не надо быть Эйнштейном, чтобы понять, что кто-то донес на Дьянго и что копы приготовились его арестовывать.
Я подумал, что они не знают, есть у Дьянго оружие или нет, и поэтому стараются спрятаться за своими машинами и боятся высовывать оттуда свои глупые рожи на случай, если он действительно вооружен! Я уже послал Айелло за ребятами, а сам теперь болтался позади толпы, потому что не хотел, чтобы Донлеви заприметил меня и смекнул, что к чему. К тому же во всем квартале было полно полицейских, и если бы не жестянки, отличить их от простых людей без удостоверения было бы просто невозможно, а ведь удостоверения нигде не продаются. Поэтому, когда коп стоял спиной и не был виден его значок, он выглядел как простой смертный, – но, видит Бог, я не хотел испытывать судьбу, пока не подоспеют мои парни.
