В маленьком антикварном магазине «Эмират» было всего одно витринное окно. В нем, сгорбившись и прислонившись к стене стояли латы средневекового рыцаря. У его ног – огромная ваза китайского фарфора, бронзовые канделябры, арабский кальян с бирюзой и множество фигурок из оникса, нефрита, малахита…
Если говорить честно, то это был даже не магазинчик, а небольшая лавка. При шести покупателях в торговом зале было уже тесно, а десять человек помещались сюда, но как шпроты в банку…
За прилавком обычно стоял хозяин «Эмиратов» – антиквар пенсионного возраста по фамилии Рыжов.
Иногда его подменяла жена Эмма Исааковна, которая спускалась с третьего этажа по черной лестнице и, не выходя на улицу, сразу попадала в подсобку магазина, где был маленький склад и чулан с вывеской на двери «Директор антикварного салона З.И. Рыжов».
Захар Ильич очень гордился, что ловко сочинил название своей лавки. Все думают, что «Эмират» – это место, где живут шейхи, султаны и где много дешевого золота. И только он знал, что в этом слове зашифровано девичье имя его жены Эммы Исааковны Ратберг…
Удивительно, но к шестидесяти годам Захар стал любить жену еще крепче и сентиментальней. Он часто вспоминал их молодые годы, прогулки в темных переулках и поцелуи на набережной Яузы… Тогда все было не так, как сейчас! Тогда он обнимал ее в разных местах, и они трепетали от страсти. А сейчас – за что ни возьмись, ноль эмоций!..
Магазин «Эмират» закрывался в десять вечера. Но сегодня у покупателей был постный день. Лишь в полдень милая парочка купила обручальные кольца, и шальная девица выбрала себе серебряную цепочку. И всё!.. После этого Захар Ильич не видел ни одного клиента.
Уже без двадцати десять антиквар начал готовить лавку к закрытию. Он убрал самые ценные товары в сейф, запер на засов дверь черного хода и включил сигнализацию.
Более того – Рыжов вырубил свет и вышел на улицу, гремя связкой ключей. Но запереть магазин не удалось. Как джин из сосуда возник покупатель. Невзрачный сорокалетний зануда в очках и шляпе. Типичный хилый интеллигент из прошлого века.
Покупатель назойливо намекнул про «пятнадцать минут до закрытия магазина». Жаль, но этот очкарик был прав! Он клиент, а клиент всегда прав…
Захар Ильич выдавил из себя улыбку, невнятно извинился, распахнул дверь и проскочил первым, включая в магазине свет.
Покупатель выглядел странно. Он был лохматым и рыжим. Он поднял воротник плаща и надвинул шляпу по самые брови. Кроме того, этот тип раз в десять секунд оглядывался, стараясь делать это незаметно…
Поведение незнакомца было неестественным, но Рыжов видел и не такое. Захар Ильич хорошо знал, что в ювелирных магазинах люди меняются. Сверкающие камни, горы золота и цены на этикетках мутят разум, как игристое шампанское… Так было всегда! Каждый второй покупатель вел себя неадекватно – так, как будто он находился под мухой…
Странный посетитель последний раз оглянулся, успокоился и задал свой главный вопрос.
– Вы хороший антиквар?
– Не знаю… Говорят, что да. У меня дипломы есть и книга про Фаберже… Но себя как-то не принято хвалить.
– И не надо! Я все понял… Посмотрите сюда!
Рыжий незнакомец засунул руку во внутренний карман плаща, вытащил непонятную вещицу, упакованную в лист серой бумаги, и поставил ее на стойку.
Развернув изделие, Рыжов отошел на шаг и плотно прислонился к полкам, на которых грудились шкатулки, подсвечники, кубки и прочий серебряный антиквариат… Захару Ильичу надо было на что-то опереться, потому что ноги его стали ватными и подкосились.
Рыжов еще раз взглянул на прилавок. Так и есть! Там стоял пес в пять дюймов роста. Именно та собака, о которой антиквар читал в архиве, в фонде Фаберже – платиновый пудель с изумрудными глазами и золотым ошейником. Как и в том описании, милый курчавый пес сидел на маленькой зеленой лужайке из малахита.
Очевидно, что реакция антиквара насторожила рыжего гостя. Он стал чаще оглядываться и протянул руку, собираясь забрать своего бобика. Но Рыжов опередил! Он схватил статуэтку, поднес ее под лупу и развернул тем местом, где обычно ставили клеймо. И точно! У хвоста справа личный знак мастера, а слева – заветная печать с буковками «К.Ф.»…
– Молодой человек, вы хотите это продать?
– Нет! Не продать, а только оценить… Сколько это может стоить. И что лучше – продавать поштучно или всю псарню?
– Так у вас они все? Все десять?
– Не скажу!.. Я первый вас спросил. Я заплачу за оценку… Так сколько это стоит?
– Это бесценно! Это нельзя продавать! Только в музей… Только в наш, в российский музей!
– Хоть приблизительно – сколько это стоит? Если ее, скажем, на аукционе продать, в Париже или в Лондоне?
– Если в Париже… Я думаю, что поодиночке – по два-три миллиона долларов за штуку. А если вся коллекция, то не меньше сорока миллионов…
На последней фразе посетитель перегнулся через прилавок, выхватил пуделя из руки антиквара и пробормотал что-то невнятное, похожее на «Большое спасибо! Рад был познакомиться». После этого он рванул к двери и растворился в вечернем сумраке пустынных арбатских переулков.
У Рыжова не было сил бежать за ним. И не было явных причин задерживать покупателя. За что? Человек принес показать свою драгоценную вещицу! Почему его надо держать и не пущать?..
