Это был их первый совместный отпуск. После свадьбы прошел всего лишь год. А это значит, что с очень большой натяжкой их поездку в Крым можно было назвать свадебным путешествием.
Очень хотелось праздника! Но нет в мире совершенства!.. В разгар сезона владельцы приморских квартир, комнат и сарайчиков дико взвинтили цены. А молодые – Ирина Багрова и ее муж Вадим получали в Москве обычную офицерскую зарплату. Это не так мало, но квартирка в Гурзуфе съела бы месячный оклад сыщиков уже в первые десять дней.
Да и дело не в деньгах! Хотелось романтики и уединения, а прибрежная полоса напоминала муравейник. Все постоянно куда-то бежали – на пляж и с пляжа, на обед и с обеда, в винный магазин и обратно… Вечером неугомонная толпа спешила искать новые приключения – в кино, на танцы, в ресторан…
И тогда Ирина с Вадимом ушли в горы. Они нашли дешевую хибару намного выше виноградников Краснокаменки – того поселка, где делают знаменитый «Мускат Красного камня»… Место было тихое и во всех отношениях отличное, но кроме одной детали – страшно далеки они были от моря. Еще утром можно было спуститься к сверкающей изумрудной воде. А вот под вечер уже никто не хотел лезть в горы. Это была почти сизифова мука! На первой четверти пути пропадало всякое удовольствие от пляжа и закипало раздражение на всё и на всех… Нет в мире совершенства!..
Сегодня «молодожены» не пошли к морю. Хватит! В конце концов – они приехали сюда отдыхать…
Их хибарка была сделана из местного ракушечника. Под Одессой этот камень желтый и рыхлый. А здесь белый и твердый – почти как мрамор… Стены были сложены из крупных блоков и без всякой внутренней штукатурки, без обоев или покраски. Просто – чистые спилы благородного камня. Ночью он хранил тепло, а днем в доме было прохладно, как в английском замке…
Они отдыхали!.. Ирина стояла у окна и смотрела вдаль. А Вадик Хилькевич сидел в шатком шезлонге и читал газеты…
В домике было два окна, и оба выходили на запад. Это было плохо! Вечером заходящее солнце врывалось в светлую комнату и ослепляло, сверкая и отражаясь ото всех предметов… Но зато утром из этих окон открывался чудесный вид. Справа – рыжие скалы, корявый сосновый лес и уходящие вдаль синие горы. Прямо – виноградники и невнятные очертания Ялты. Слева внизу – оживленное шоссе, под которым Гурзуф и окутанное дымкой море.
Ирина поняла, что пейзаж за окнами притягивает и завораживает. Простая картинка никогда не была одинаковой. Она менялась каждый день, каждый час и каждую секунду. Точно так, как меняются огонь, облака и волны…
Ирина всегда считала себя крепким орешком. Но от крымского воздуха, от этих пьянящих пейзажей и от местного молодого вина она стала сентиментальной. Ей захотелось уюта, любви и ласки. Любви – не столько в том самом физическом смысле, а в романтическом виде, чтоб смотреть друг на друга и дышать одновременно…
Но Вадик Хилькевич оказался человеком практическим. Он конечно Ирину очень любил, но как-то без безумств, без высокого полета, без того, чтоб через год после свадьбы пылинки с нее сдувать… Ира вспомнила, что вся ее родня – волжские рыбаки. Вот она романтика – «И за борт ее бросает в набежавшую волну»… Хилькевич ничего за борт не кинет! Все его предки – крестьяне с белорусских хуторов. Куркули!..
Ирина стояла у окна и чувствовала, что готова разозлиться на мужа… Не надо пылкой страсти! Он мог бы просто встать, подойти сзади и начать приставать со всякими глупостями… Так – нет! Он упорно сидит и тупо читает свои журналы… Хоть бы слово сказал!
Вадим саркастически заворчал, встал с шезлонга и начал обличительную речь.
– Все зло от журналистов! Они глупы, лживы и продажны. Сами назвали себя четвертой властью, а ведут себя, как мелкие провокаторы… Ирина, ты о ней как думаешь?
– О ком?
– О Бакуниной… Вот ее статья в журнале «Истина». Она же просто дразнит Президента. Она тявкает, как Моська вокруг слона. Ей надо всем показать, какая она оппозиционная… Ты согласна, Ирина?
– Согласна… Я согласна, что Алла Бакунина волнует тебя больше, чем я… Скажи, Вадик, я больше тебя не интересую?
– В каком это смысле?
– В прямом!.. Вадим, я тебе нужна, как женщина?.. Ты меня еще хочешь, или уже нет?
* * *
Человек ко всему привыкает. Это только в молодости все хотят перемен, а к концу пятого десятка приятней всего стабильность. В эти годы самым лучшим кажется привычное течение жизни и устоявшийся ход событий – без войн, без катаклизмов и бурь… И чтоб никто не лез в душу!
Алла Бакунина давно привыкла жить одна. Всю свою энергию и жажду общения она выплескивала на работе. Добравшись до своей квартиры на Проспекте Мира, она расслаблялась, снимая с себя стресс и все остальное… Она отдыхала от людей!
Очень давно у нее были мужья, но все исключительно гражданские. С одним она жила три года, с другим два, а с последним – всего год. И это было больше десяти лет назад…
Нет, Бакунина не жила монахиней. Она встречалась с мужчинами, но редко. И, главное, что ни один из них не ночевал в этой квартире более одного раза… Она очень боялась привязанности. Да и вообще – мужчины волновали ее все меньше и меньше. Встречи с ними были чем-то вроде посещения китайского ресторана – любопытно, ярко, иногда вкусно, но не обязательно. Без этого вполне можно и обойтись.
