ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ
Настоящее, 2-е издание брошюры "К истории революции в Бухаре" включает в себя две брошюры того же названия. В целом эта брошюра кратко охватывает важнейшие революционные события, имевшие место в Бухаре на протяжении больше, чем двух десятилетий. Здесь указаны важнейшие этапы развития джадидизма 1[1], освещены события, имевшие место в 1917-1918 годах и, наконец, сентябрьская революция 1920 г. Включена сюда краткая характеристика периода четырехлетнего существования Бухарской Народной Советской Республики вплоть до национального территориального размежевания Советской Средней Азии.
Кроме того, это издание значительно отличается от предыдущего тем, что сюда внесены исправления некоторых разделов брошюры, изданной в 1926 г., так, на- /71/ пример, изменена первая часть брошюры, где говорилось о "социальной структуре Бухары", о "деятельности джадидов до Февральской революции 1917 г.", внесены некоторые дополнения в той части брошюры, где говорилось о Февральской революции 1917 г., о бегстве джадидов из Старой Бухары в Новую Бухару и, наконец, в заключительной части брошюры, где говорилось об итогах джадидизма. Эти изменения и дополнения, не говоря о целом ряде мелких поправок, вносят существенные изменения против первоначального текста и, таким образом, исправляют допущенные в свое время автором ошибки.
Настоящее, 2-е, издание дополнено также материалами национально-территориального размежевания Бухары и Советской Средней Азии периода 1924-1925 гг.
Эта брошюра, как я уже указывал, впервые была издана в 1926 г. на узбекском и русском языках и полностью разошлась в первые годы. Это показывает, что со стороны читателей по отношению к брошюре был проявлен соответствующий интерес.
Необходимо указать, что отдельные положения, выдвинутые мной в этой брошюре, подверглись критике со стороны ряда товарищей (тов. Туркестанский 2[2] и др.).
В ходе этой критики, как очень часто бывает, наряду с целым рядом положительных указаний и вскрытием отдельных ошибок, допущенных мною в формулировках некоторых положений, со стороны ряда товарищей были сделаны попытки искажения действительного положения вещей - тенденциозное изложение отдельных фактов.
Само собой разумеется, что мною были приняты все меры, чтобы использовать положительные указания для действительного исправления ошибок, которые были допущены мною. Вместе с тем, конечно, я не мог оставить без ответа тех, кто хотел неправильно использовать столь могущественное орудие, которым является наша пролетарская самокритика.
В этой связи я хотел бы отметить два факта, относящиеся как к первому, так и ко второму случаю.
Я уже говорил о целом ряде положительных указаний товарищей, отозвавшихся на мою брошюру. Среди них я должен отметить, прежде всего, статью тов. Туркестанского ("Коммунистическая мысль", 1926 г., № 2). /72/
Если отвлечься от чрезмерной полемической формы, в которой были изложены возражения тов. Туркестанского, если оставить в стороне ошибочность его утверждений о том, что джадиды являлись представителями промышленного капитала, и всю его аргументацию в пользу этого тезиса, несомненно, что в своей критике моих формулировок по вопросам: а) социальной дифференциации Бухары; б) оценки социального состава джадидской организации в Бухаре и в) заключительной части моей брошюры, где дана оценка итогов деятельности джадидов, тов. Туркестанский был совершенно прав.
Теперь уже совершенно ясно, что дело не только в том, что отдельные места брошюры были искажены не по вине автора, как, например, - "создание коммунистической партии" вместо "вхождение" (как это было на самом деле), и что в брошюре мною была дана правильная оценка социальной сущности джадидов как представителей торговой буржуазии, на чем я строил свое возражение тов. Туркестанскому в статье, напечатанной в том же журнале "Коммунистическая мысль" № 3 того же года, а в том, что недостаточно четкая формулировка в разделе социальной структуры эмирской Бухары, социального состава джадидской организации и итогов джадидизма невольно искажала фактическое положение вещей, что могло давать повод враждебным пролетариату и нашей партии группировкам использовать это в своих целях.
Что это была невольная ошибка, указывает хотя бы следующее место из предисловия, которое было написано мною для первого издания брошюры "К истории революции в Бухаре". Вот что я писал по вопросу о социальной сущности джадидизма.
"Книжка Айни 3[3] содержит очень ценные материалы, освещающие отдельные этапы движения джадидизма, она особенно интересна с психологической стороны, давая прекрасное описание переживаний отдельных руководителей джадидизма, в том числе самого Айни. Однако как материал к истории революции в Бухаре эта ценная работа, к сожалению, имеет целый ряд крупнейших недостатков, которые подчас искажают не только отдельные факты исторического характера, но и дают не- /73/ правильную, слишком отвлеченную оценку джадидизма как общественно-революционного движения, не исчерпавшего себя и по сей день. Интересней всего выходит у Айни попытка трактовать джадидизм и большевизм как единое, неразрывное, связанное целое".
