К истории революции в Бухаре и национального размежевания Средней Азии - [4]
Все это совершенно обычно для ранних феодальных эпох, так это было и во время европейского средневековья, когда государственно-правовая и частноправовая области еще не разграничивались ни в сознании управляемых, ни в сознании правителей.
В кишлаках господствовало полунатуральное хозяйство, местами (Восточная Бухара) носившее даже чисто натуральный характер. Все же было бы грубой, хотя и часто встречающейся, ошибкой считать хозяйство Бухары в целом натуральным.
Под влиянием растущих экономических связей с Россией все большую и большую роль в хозяйстве Бухары стали играть так называемые технические культуры, главным образом хлопок, что, конечно, несовместимо с натуральностью и указывает на ярко выраженную товарность дехканского хозяйства.
Вот на этой-то растущей товарности мы должны остановиться подробнее.
Русский капитализм, занявшись вплотную Средней Азией, покрыв ее целой сетью своих банков, торговых контор, скупая усиленно дехканское сырье и поставляя в Среднюю Азию свою мануфактуру и другие фабрикаты, этот русский капитализм, в своем наступательном /80/ шествии, вносит глубокие изменения в экономику и, следовательно, в социальную структуру Туркестана и Бухары.
Европейская капиталистическая цивилизация с цивилизацией дехканского хозяйства, растущим расслоением дехканства, выделением на обоих его полюсах бедноты и кулачества, ростом торгового капитала и разложением старых феодальных и родовых связей и т.д. совершенно преобразила за последние десятилетия лицо Туркестана.
В Бухаре существовали те же явления, то же внедрение русского капитализма в патриархальную, средневековую жизнь, но там они были гораздо слабее.
Основным тормозом для капиталистического развития служил феодализм и продукт этого строя - эмирская власть и все, вытекающие из существования этой власти и этого строя следствия.
Отсутствие правовых гарантий не давало местному капитализму возможности нормально развиваться; старые докапиталистические порядки с "кормлением" чиновников, со ставкой на родовых феодальных вождей на окраинах и на духовенство по всей стране, усиленно поддерживаемые эмирским правительством, явились солидным препятствием на пути прогрессивного развития Бухары,
Я уже указывал на то, что старая арабско-персидская культура свила себе прочное гнездо в Бухаре. Бесчисленное количество школ, медресе, философы, писатели и отдельные выдающиеся толкователи корана в свое время превратили Бухару в светоч арабско-персидской культуры.
Духовное влияние Бухары во всей Средней Азии, вообще среди всех мусульман суннитского толка 16[16] было огромно.
Бухарские эмиры считались вторыми после турецких халифов государями в мусульманском мире. Десятки тысяч людей из коренных национальностей, представлявшие главным образом мелкобуржуазную массу городов Туркестана и России, до самой революции учились в духовных школах Бухары. Духовенство Бухары обращает на себя внимание, прежде всего, своей численностью: около одного процента всего населения эмирской Бухары - духовные лица. При этом необходимо иметь в виду их организованность - переплетение свет- /81/ ской и духовной власти в Бухаре, воплощенной в эмирском строе, огромная материальная помощь государственной власти мусульманскому духовенству, все это необычайно укрепляло экономические позиции духовенства Бухары и делало его организованной силой. Это особенное положение Бухары как духовного центра ислама в Средней Азии делает всякие реформы в ней одновременно и очень важными и очень трудными.
Это вышколенная, грамотная (большое преимущество в безграмотной стране) армия, хорошо организованная, дисциплинированная и обладающая, кроме того, большими материальными ресурсами, так называемыми вакуфными землями, пожертвованными в пользу медресе, доходами которых распоряжается духовенство.
Духовенство являлось также основным кадром, поставщиком чиновничества. В руках мулл находился суд: каждый мулла маленькой мечети мог быть, по крайней мере рассчитывал быть, казием 17[17]. Духовенство имело организованный, связанный с государством, политический центр из 12 муфтиев 18[18], ахуна 19[19] и главного казия.
Единение этих двух сил: феодалов и духовенства - образовывало нерушимую, казалось, силу бухарского правительства, сановную верхушку Бухары. Эта сановная верхушка монополизировала, держала в своих руках все дело управления, суда и образования. Давать населению возможность светского образования, это значило - готовить себе противников, вбивать клин в единую и окостенелую систему средневековой традиции, на основании которой управлялась Бухара, и, конечно, правительство на это не шло. Всемерно поощряя старометодные школы, медресе, духовное образование, заключающееся в изучении священных книг, правительство Бухары как огня боялось европейских методов образования. Оно инстинктивно чувствовало, что арифметика и естествознание - верные слуги надвигавшейся капиталистической цивилизации, уничтожат живой анахронизм - эмирскую Бухару. С другой стороны, идеологи демократии и торгового капитала - джадиды выставляли первоначально на своем знамени именно требования новометодных школ, европейского образования и хотя бы ограниченной свободы печати. Они правильно полагали, что лишь при наличии этих необходимых культурных предпосылок возможна освободительная борьба. /82/
В монографии на основе совокупности русских и иностранных источников исследуется одно из основных направлений внешней политики России в период, когда происходило объединение русских земель и было создано единое Русское государство, — прибалтийская политика России. Показаны борьба русского народа с экспансией Ливонского ордена, сношения Новгорода, Пскова, а затем Русского государства с их основным торговым контрагентом на Западе — Ганзейским союзом, усиление международных позиций России в результате создания единого государства.
Книга посвящена одной из самых драматических страниц русской истории — «Смутному времени», противоборству различных групп служилых людей, и прежде всего казачества и дворянства. Исследуются организация и требования казаков, ход крупнейших казацких выступлений, политика правительства по отношению к казачеству, формируется новая концепция «Смуты». Для специалистов-историков и широкого круга читателей.
Аксумское царство занимает почетное место в истории Африки. Оно является четвертым по времени, после Напаты, Мероэ и древнейшего Эфиопского царства, государством Тропической Африки. Еще в V–IV вв. до н. э. в Северной Эфиопии существовало государственное объединение, подчинившее себе сабейские колонии. Возможно, оно не было единственным. Кроме того, колонии сабейских мукаррибов и греко-египетских Птолемеев представляли собой гнезда иностранной государственности; они исчезли задолго до появления во II в. н. э. Аксумского царства.
В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.
Настоящая книга охватывает три основных периода из боевой деятельности красных Таманских частей в годы гражданской войны: замечательный 500-километровый переход в 1918 г. на соединение с Красной армией, бои зимой 1919–1920 гг. под Царицыном (ныне Сталинград) и в районе ст. Тихорецкой и, наконец, участие в героической операции в тылу белых десантных войск Улагая в августе 1920 г. на Кубани. Наибольшее внимание уделяется первому периоду. Десятки тысяч рабочих, матросов, красноармейцев, трудящихся крестьян и казаков, женщин, раненых и детей, борясь с суровой горной природой, голодом и тифом, шли, пробиваясь на протяжении 500 км через вражеское окружение.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.