Я думал, так далеко от Москвы окажется старая дача. Но у Генки был трехэтажный особняк — за высоким бетонным забором, с большим гаражом в пристройке, с бассейном на участке и камином на первом этаже. В креслах у камина мы и расположились. У Генки было как в музее — ковры, рога, медвежья шкура и золото по мрамору. Не виделись мы черт знает, сколько лет, Генка выглядел хмурым и постаревшим — у него появилась отчетливая лысина и брюхо. Хотя у кого оно не появилось.
— Я на машине, мне нельзя, — напомнил я, когда он открыл створку бара и выбрал бутылку вина.
— Отставить разговорчики, Леша. Переночуешь у меня, утром поедешь. Поедешь за моей машиной, провезу через все пробки с мигалкой, мне к девяти на Балаклавку.
— Каршеринг же. Ночь держать дорого, а аренду в этом месте не завершить.
— Каршеринг? — переспросил Генка. — Дорого?
Он налил мне сока, а себе открыл вино. Вскоре сверху спустилась женщина в эффектном платье — белом с золотыми линиями. Словно в камуфляже под интерьер этого зала. Похоже, специально переодевалась для гостей.
— Лизавета, — представил Генка, приобняв ее за талию. — А это Лешка Парамонов, одноклассник мой.
— Вы даже похожи! — удивилась Лизавета. — Если постричь.
— Нас и учителя путали, — усмехнулся Генка. — Парамонов за меня информатику сдавал.
— ЕГЭ? — удивилась Лизавета.
— ЕГЭ, зайка, тогда ещё не придумали.
— Льстишь, — хмыкнула Лизавета, выпила с нами бокал, нежно чмокнула Генку в лысину и отправилась наверх, пожелав нам спокойной ночи.
— Как твоя работа? — спросил я.
— У тебя работа. У меня служба, — отмахнулся Генка.
— Ты же следователь?
— Да никогда не был, сколько повторять! Другая структура.
— Ты наверно уже полковник какой-нибудь?
— Обещали. Да что-то я боюсь…
— Полковника?
— Проблем. Проблемы я чую. Профессия у меня такая.
— Расскажи!
— Не положено.
Он ушел в свои мысли. Я молчал.
— Ладно, чо приехал-то? — очнулся Генка.
— Повидать друга.
— В нашем возрасте повидать друзей не приезжают. Либо по делам — либо на похороны.
— По делам, — сознался я.
— Внимательно слушаю.
И я стал рассказывать — про себя, про Дашу, про ее Настюшу, про клинику в Дрездене, про кредитный отдел банка… Генка не перебивал. Он глядел в камин, время от времени бросал на меня цепкий взгляд, но думал всё равно о чем-то своем.
— Денег просить приехал? — перебил он наконец.
— Да, — выдохнул я. — Представляешь, мне не одобрили кредит ни в одном банке! А одолжить не у кого. И я подумал, вдруг ты…
— Сколько?
— Двадцать тысяч долларов. Стоимость лечения. Обычно сто, но из-за срочности мне делают огромную скидку! Ну и билеты в Германию.
— Как отдавать будешь?
— Генка, я все продумал! Каждый месяц с основной зарплаты я буду отчислять…
— Сколько лет будешь?
— Я думаю… Я уверен, за три года всё верну!
Генка долил в бокал остатки вина, поставил бутылку под стол и принялся так недоверчиво смотреть сквозь бокал на огни камина, словно камин был не настоящий.
— Ну показывай документы, что там у тебя… — проворчал он.
— Напишу все расписки! — уверил я. — Заверим у нотариуса!
— Я про договор с клиникой. Покажи мне его.
— Она же немецкая, — растерялся я. — Какой договор? Я с врачом общался.
— Ты наконец выучил какой-то язык?
— Это наш, русский врач. Он посредник, даёт направление.
— Жулик, что ли?
— Сам ты жулик! — обиделся я и встал, уже понимая, что зря сюда приехал.
— Сядь! — тихо приказал Генка.
Я сел.
— Давай называть вещи своими именами.
— Давай.
— Тебя окрутила баба с прицепом, а прицеп бракованный.
— Да мы встречаемся уже три года! Мы любим друг друга!
— Сядь, я сказал! Баба красивая, толковая?
— Очень!
— Но нет дураков, кроме тебя, замуж её взять.
— Да нахрен ей замуж! — возмутился я. — Мы же не в прошлом веке живем, замуж! Да если она просто напишет в соцсетях, что ищет компанию попить кофе, полмосквы ломанется с ней встречаться! Но она любит меня! А я — её! Понимаешь?
— Да кто с ней будет встречаться, у нее же дочка с синдромом Дауна.
— Клеймера! Синдром Клеймера, форма аутизма! С рождения. Какого Дауна? Она книги читает! Справочники! В девять лет!
— Так ты же сказал, она в школу не ходит и разговаривать не умеет?
Зря я это ему сказал.
— В первый класс пошла с этого года. В обычную школу. Дважды в неделю пока ходит, осваивается. Разговаривать умеет. Но так…
— Как?
— Ну так… Говоришь ей: сколько времени на часах, сообразить можешь? Молчит, смотрит в пол. Говоришь: ну ладно, ну хоть первая цифра как называется? А она заплачет и убегает. Но цифры знает.
