Предисловие к советскому изданию
Моя книга о Николае Ивановиче Бухарине вышла в свет в Нью-Йорке в 1973 г., и хотя с тех пор она была переведена на девять иностранных языков, советское издание является для меня наиболее важным. Мне приятно, что мою первую и по-прежнему любимую работу будут открыто читать, обсуждать и — я искренне приветствую это — критиковать в стране, которую я в течение многих лет изучал и посещал.
Кроме того, книгу, «Бухарин. Политическая биография. 1888–1938» можно считать одним из первых — если не самым первым — подобного рода трудов американского историка, публикуемых в Советском Союзе для широкого читателя. Я рассматриваю это как большую честь и надеюсь, что моя книга внесет определенный вклад в развитие нового, более цивилизованного диалога между двумя нашими странами. Хотелось бы также верить в то, что даже те советские читатели, которые, возможно, категорически не согласятся с моими оценками и выводами, будут иметь возможность убедиться: не все западные исследователи всего лишь ярые антисоветчики. Большинство из нас преданы науке в самом благородном смысле слова — мы стремимся в силу наших интеллектуальных способностей и в условиях ограниченного доступа к советским материалам понять исключительно сложный исторический период вашей страны, как писал поэт Б. Слуцкий, во всем его «величье и беде». Конечно, иногда, а может быть, даже слишком часто, нам это не очень-то удается.
Существует и другая причина, по которой издание этой книги в Москве представляется мне особенно важным: его, безусловно, можно считать одним из побочных — пусть и небольшим — результатов перестройки и гласности — исключительно смелого политического курса исторического значения, принятого советским руководством после того, как Михаил Сергеевич Горбачев стал Генеральным секретарем ЦК КПСС в 1985 г. Благодаря этому курсу политические и интеллектуальные дискуссии в Советском Союзе, как видно из радио- и телепередач, газет, журналов и различного рода выступлений общественности, стали — не побоюсь этого утверждения — несравненно богаче, интереснее и значительнее, чем в любой из ведущих стран современного мира.
Центральное место в дискуссиях, посвященных характеру и будущему перестройки, а также выбору пути, который необходимо сделать уже сегодня, занимает многогранный, нередко полный внутреннего драматизма и эмоциональных всплесков спор о прошлом Советского Союза и в особенности вопрос: являла ли собой новая экономическая политика, которую Ленин ввел в 1921 г., а Бухарин позднее развил и защищал, жизнеспособную альтернативу «великому перелому», осуществленному Сталиным в 1929 г.? Поскольку и в моей книге этому вопросу отводится центральная роль, не исключено, что советское издание или комментарии к нему также внесут определенную лепту в дискуссии по истории вашей страны, проходящие в настоящее время, и таким образом книга обретет «вторую жизнь», что доставит мне глубокое человеческое и интеллектуальное удовлетворение.
В Советском Союзе уже ведутся открытые дебаты об исторической роли Бухарина и о, как я назвал ее, «бухаринской альтернативе» сталинизму. Они со всей прямотой и откровенностью зазвучали в 1987 г. и особенно в 1988 г. после политической и партийной реабилитации Бухарина, совпавшей с его столетием и пятидесятилетием со времени расстрела. Но даже за столь короткий промежуток времени личность Бухарина привлекла к себе пристальное внимание советских политических лидеров, комсомольских активистов в Набережных Челнах, создавших политклуб имени Бухарина, журналистов, поэтов, киносценаристов, драматургов, прозаиков, ученых и многих других> >{1}. Нестихающие дискуссии включают в себя некоторые темы, затрагиваемые и в данной книге, не говоря уже о том, что свою более позднюю работу «Переосмысливая советский опыт (политика и история с 1917 года)» >{2} я в основном посвятил именно таким противоречивым историческим и политическим вопросам. Поэтому вряд ли имеет смысл развивать здесь эту аргументацию — лучше я возьму на себя смелость сделать два предсказания о набирающем силу споре относительно исторической роли Бухарина, особенно в роковой период 1928–1929 гг., когда он вместе с А.И. Рыковым и М.П. Томским возглавлял так называемую «правую оппозицию» политике Сталина.
С советской стороны, скорее всего, следует ожидать появления трех принципиально различных точек зрения или течений исторической мысли. Представители одной из них будут по-прежнему настаивать — хотя, несомненно, менее прямолинейно, чем в сталинском «Кратком курсе», — что поражение Бухарина было объективно необходимо, ибо только сталинская политика коллективизации и индустриализации могла модернизировать Советский Союз, заложить основы социализма и подготовить страну к отпору гитлеровскому вторжению в 1941 г. Сторонники второй точки зрения делают прямо противоположные выводы: поражение Бухарина стало национальной трагедией, так как его политика нэпа, основанная на сочетании плановой и рыночной экономики, сбалансированном промышленном развитии, добровольной коллективизации, гражданском мире и небольшом бюрократическом аппарате, привела бы к созданию более мощной экономики и более совершенной социалистической системы, помогла бы избежать террора 30-х гг. и таким образом подготовиться к войне. Ну а поскольку любой серьезный спор неизбежно ведет к образованию и «центристской» позиции, третье направление исторической мысли будет доказывать предпочтительность некоего сочетания бухаринского и сталинского подходов. Каждая их этих точек зрения находит отражение в работах западных исследователей, и, конечно, все они присутствуют в советских дискуссиях начиная с 1987 г.
