Звезды зреют на яблонях - [69]
Обе молчат: вот она, война!
— У вас тут, — говорит Мария Осиповна, — очень похоже на наши места!
— Как же? — удивляется Шура. — Ведь там море?
— У вас есть одна травка, она у нас тоже растет. Такая серенькая, знаете? Совсем, как у нас. Когда немцы бомбили город, она росла ну прямо-таки всюду, даже на асфальте. Я не знаю, как вам объяснить: она очень горькая. Понятно, в рот ее никто не берет, только дети, они все в рот тащат.
— Это полынь, — говорит Шура. — С тех пор как война, у нас, правда, стало ее очень много. У Феклуши — мужа ее убило, — так весь двор полынью зарос!
Женщина собирается уходить.
— Подождите, я бы ваше платье взяла! Только у меня сало. Я масло еще не сбивала.
Шура бежит в клетушку. Там в бочке сложено сало. Шириной в ладонь, нож сам в него входит. Розовое…
— Вот какое сало! — хвастает Шура. — Кабанчик на семь пудов потянул!
Шура провожает гостью к воротам.
— Может, ваш город скоро отобьем! — говорит она гостье.
— Вы думаете, скоро? Знаете, это верно. По всему уже видно, что скоро. Когда так много беды, значит, уже к концу.
Шура замечает кустик полыни, который вырос у забора. Ее пугает этот кустик. Она вытаскивает его с корнем.
— Это у горя такой вкус! — говорит Шура.
XV. Краса моя!
— Срам какой! Да так на люди не выйдешь! — Шура примеряет новое платье. Она смотрится в зеркало. Она то отходит от него, то приближает лицо к помутневшему стеклу, с которого наполовину сошла амальгама, и от этого стекло кажется покрытым туманом.
— Как нагишом! Вот так платье!
В комнате полумрак. От жары прикрыты ставни, и свет дня проникает только в щели. Зеркало стоит на комоде. Его украшают вырезанные из цветной бумаги завитушки. Оно как маленький пруд в хитро изрезанных берегах: тут бухточка, а тут островок. На подоконнике горшок с геранью. Она бросает в зеркало прозрачную зеленую тень. С кудрявых, похожих на молодой салат листьев герани стекают струйки лимонного аромата. Особенно если лист потереть в пальцах.
Шура входит в прохладу этого зеркала. Она словно плывет по его поверхности. На ее плече радужное пятно солнечного света. Вот оно переместилось на щеку и греет ее. Щеки у Шуры круглые, с коротеньким золотым пушком. Он виден, только если смотреть сбоку. Шурины щеки похожи на какой-то удивительный плод: не то персик, не то абрикос!
— Ну, кому я такая нужна? Вот и глаза… У, бесстыжие! Тоже, платье надела! Как общелкано!
Глаза у Шуры серые, с карими пятнышками вокруг зрачка. Пятнышки будто выплывают из глубины глаза. Они как брызги на поверхности пруда, когда играет сазан.
Шура отходит к двери. Отсюда она видна вся, в своем новом платье. Она поводит круглым плечом. В сумерках комнаты Шурино плечо сияет, будто налитое светом. Сияет в вырезе платья незагорелый клинышек кожи. Мелкая зеленая рябь ходит на бедрах — это шелк собран в сборы. Шура похожа на большую рыбу в волне. Она не видит своей красоты.
— Как утопленница! — огорчается Шура. — Как из воды вытащили!
…Егор стоит в дверях. Он прислонился здоровым плечом к притолоке. Его ноги — два крепких упора. Они расставлены врозь. В зеленом стекле зеркала он видит Шуру словно сквозь воду. А он — как рыбак.
«Уйдет такая. Согнет удилище колесом, оборвет леску — и уйдет, только вильнет под водой золотое перо».
— Краса моя! — горячо говорит Егор.
Шура оборачивается.
— Чего вам?
Она смущена. В этом новом платье она готова сгореть со стыда. Хоть бы прикрыться чем! Срам какой!
— Коромысло вам, что ли? — спрашивает Шура. — Оно в сенях, на гвозде.
Егор подходит к Шуре. Он берет ее за руку, пониже рукава. Под пальцами Егора бьется жилка на Шуриной руке.
— Краса моя!
— Отойди, отпусти мою душеньку!
XVI. Это и есть любовь!
Инвалид Миша — теперь фуражиром в третьей бригаде. Уж на что простая работа, а без нее колхозу — никак! И Миша доволен.
Он чуть свет выезжает на своей телеге. Только-только зазеленело над горами, а он уже в дороге. Телега еще пустая, в ней только трава, чтобы мягче было сидеть. Трава не успела слежаться: она совсем свежая. Это видно по блеску. В ней запутались клейкие синие цветы. Они еще не знают, что случилось, и цветут в скошенной траве.
Миша сидит на облучке и смотрит на зеленое небо, а лошади идут сами.
Миша подъезжает к воротам и стучит кнутовищем.
— Эй, заспались!
— Сейчас, голубь, сейчас! — кричит со двора Калистратовна. — Вот только один яблочек положу!
Она семенит по двору. Нужно зайти в клетушку, взять из корзины парочку помидоров, да выбрать покраснее, а другие пускай себе дозревают, да еще яблок парочку, они горой насыпаны в углу, вчера две яблони обтрусила, а то воробьи поклюют. И так половина с наклевом. Да еще молока в бутылку налить…
— Сейчас, голубь, сейчас!
…Да еще пирожочков с капустой, да еще сдобничков…
Калистратовна выходит к воротам. В руках узелок и бутылка с молоком. Лицо ее лоснится.
— Мое почтение! — говорит Миша. — Что это ты, Калистратовна, вроде с тела спала? Или недужится? — Миша хитро подмигивает.
Калистратовна не обижается. Ее полные губы добродушны.
— Что, один едешь или с Танюшкой? — как бы невзначай спрашивает Калистратовна. Она зарывает бутылку поглубже в траву, чтобы молоко не прокисло.
Автор книги три года преподавал политэкономию в Высшей административной школе Республики Мали. Он рассказывает обо всем, что видел и слышал в столице и в отдаленных районах этой дружественной нам африканской страны.
Марокко, Алжир, Тунис, Ливию и АРЕ проехали на автомобиле трое граждан ГДР. Их «Баркас» пересекал пустыни, взбирался на горные перевалы, переправлялся через реки… Каждый, кто любит путешествовать, с радостью примет участие в их поездке, прочитав живо и интересно написанную книгу, в которой авторы рассказывают о своих приключениях.
Эта книга — рассказ о путешествиях в неведомое от древнейших времен до наших дней, от легендарных странствий «Арго» до плаваний «Персея» и «Витязя». На многих примерах автор рисует все усложняющийся путь познания неизвестных земель, овеянный высокой романтикой открытий Книга рассказывает о выходе человека за пределы его извечного жилища в глубь морских пучин, земных недр и в безмерные дали Космоса.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Давыдов Гавриил Иванович (1784-4.10.1809) — исследователь Русской Америки, Курильских островов и южного побережья острова Сахалин, лейтенант флота. В 1805 вместе с Н.П. Резановым на судне «Св. Мария Магдалина» перешел из Петропавловска в Новоархангельск. Командовал тендером «Авось» в Охотском море. В 1807 на том же судне совершил плавание к Курильским островам, южному побережью Сахалина и острову Хоккайдо. Вместе с командиром судна «Юнона» лейтенантом Н.А. Хвостовым, следуя инструкции Н.П. Рязанова, уничтожил две временные японские фактории на Курильских островах, обследовал и описал острова Итуруп и Кунашир.
«… Покамест Румянцев с Крузенштерном смотрели карту, Шишмарев повествовал о плаваниях и лавировках во льдах и кончил тем, что, как там ни похваляйся, вот, дескать, бессмертного Кука обскакали, однако вернулись – не прошли Северо-западным путем.– Молодой квас, неубродивший, – рассмеялся Николай Петрович и сказал Крузенштерну: – Все-то молодым мало, а? – И опять отнесся к Глебу Семеновичу: – Ни один мореходец без вашей карты не обойдется, сударь. Не так ли? А если так, то и нечего бога гневить. Вон, глядите, уж на что англичане-то прыткие, а тоже знаете ли… Впрочем, сей предмет для Ивана Федоровича коронный… Иван Федорович, батюшка, что там ваш-то Барроу пишет? Как там у них, а? Крузенштерн толковал о новых и новых английских «покушениях» к отысканию Северо-западного прохода.