Знание-сила, 1997 № 09 (843) - [4]

А Леонид Невлер попытался понять этот российский экономический вариант, не обличая, не негодуя, с призывом внимательнее присмотреться к тому загадочному упрямству, с каким система не желает становиться «нормальной» (то есть похожей на западную), упорствует в своей «шизоидности».

Оба материала — статья Д. Дондурея «Кому выгодна безнадёга?» и «Тезисы о плутовской экономике» Л. Невлера — журнальные варианты докладов, прочитанных в нашей редакции. Мы намеренно представили доклад Невлера в виде тезисов, чтобы сохранить дух семинара и спровоцировать читателей на продолжение разговора.

Даниил Дондурей

Кому выгодна безнадега?

Есть вопросы, которые кажутся настолько банальными, что и задавать их публично как-то неловко. Если и делаешь это, то исключительно в силу не покидающей тебя подозрительности: неспроста же именно эти, на мой взгляд, очевидные вопросы не произносятся вслух. Один из них: чем объяснить нынешний идеологический заказ на тотально негативное восприятие нашей жизни?

Не может быть случайным, что по всем каналам формирования общественного мнения, всеми возможными способами утверждается, я бы даже сказал навязывается, одна мысль, одно психологическое ощущение: как невыносимо, как отвратительно мы стали жить после 1991 года!

По телевидению, по радио подвергается подсознательной цензуре практически любой позитивный сюжет, который бы позволил российскому человеку хоть на мгновение испытать чувство гордости за себя, за свою страну.

Миллионы людей убедили, что все происходящее вокруг чудовищно и аморально, что сами они живут в немыслимой бедности и разрухе. И сегодня многие убеждены в этом независимо от того, как живут на самом деле. Туг ведь важно самоощущение. Покупая автомашины (за пять лет их количество увеличилось вдвое, достигнув 15,3 миллионов), квартиры, строя дачи, выезжая в дальнее зарубежье (рост — в 20 раз), несравненно лучше питаясь и одеваясь, мы абсолютно уверены, что живем так тяжело, как никогда прежде. Моя соседка, кинокритик, в минувшем году побывавшая в командировках в Берлине, Венеции, Бостоне, имеющая прекрасную квартиру, процветающих взрослых детей, гарантированную работу с достаточно высоким статусом, меняет наряды каждый день... Живет с искренним и нескрываемым чувством личной и общественной катастрофы.

В какой-то момент все мы, буквально все, утвердились в мысли: в нашей стране все очень плохо! И конечно же — это самое главное — никакого просвета впереди!

Официальная статистика свидетельствует: лишь 29 процентов населения России в декабре 1996 года жило ниже прожиточного минимума; 55 процентов, по их собственным оценкам,— не хуже, чем раньше (хотя, об этом не принято говорить — произошла настоящая революция притязаний), а каждый десятый россиянин считает себя относительно состоятельным.

Задавались ли вы вопросом, почему 29 процентов нуждающихся диктуют свой способ видения жизни всему населению страны? Почему идеология меньшинства так успешно завладела сознанием всей нации? Почему фильмы, телепередачи, газеты, журналы, общественное мнение так целенаправленно — подобной тотальной завербованности не было даже при ЦК КПСС — заставляют всех нас идентифицироваться непременно с несчастными, с убогими, с бедными — обязательно с неспособными? Никогда — с преуспевающими! Общество ельцинской эпохи показывается как мир полного разрушения, бездуховности, насилия и коррупции, а жизнь конкретного человека — как сплошное поражение...

Я убежден, что мы имеем дело с целостной идеологической доктриной безысходности, в пропаганде которой участвуют практически все без исключения общественные силы.

Кому это выгодно?

Ну, безусловно, коммунистам, бездельникам, националистам — так называемой оппозиции, это понятно. Но ведь в создании психологической атмосферы беспросветности самую активную, поистине вдохновенную работу выполняет российская творческая интеллигенция. Став еще десять лет назад свободной, неподцензурной, она таким образом реализует свои чаяния. Не председатель же Госкино А. Медведев, не президент НТВ И. Малашенко, не генеральный продюсер ОРТ К. Эрнст, не президент Национальной ассоциации телевещателей Э. Сагалаев принуждали все эти годы независимых художников готовить нашу страну к апокалипсису, не насильно же они финансировали пессимизм и безнадёгу?

Обреченность, чернуха, катастрофам — любимый психологический наркотик интеллигенции. В этом смысле масс-медиа еще в конце восьмидесятых превращены в настоящие наркотические диспансеры.

Понимаю интеллигенцию — она десятилетиями приучалась ненавидеть власть Но принимающие решения политики? Не могут же они не осознавать, что на компромате, на подковерных и закулисных играх, даже на ловкости избирательных технологий невозможно построить развитую политическую систему. Национальные лидеры не могут выезжать лишь на топливе телевизионных имиджей и своей пресловутой харизмы. Любой серьезный политик обязан обзавестись внятным и притягательным для населения комплексом собственных идей. Разве без идей могли обойтись Петр I и Бисмарк, Рузвельт и Черчилль, Джугашвили и Шикльгрубер? Я просто не верю, что официальные идеологи «партии власти» — А. Чубайс, В. Игнатенко, Г. Сатаров, И. Шабдурасулов — не понимают, что миллионы их подопечных ценностно обезвожены, попросту интеллектуально и эмоционально болеют от отсутствия психологически внятной модели будущего.