Женская месть - [3]
— А тот твой приятель, какому вломил, жив остался? — спросил Захарий.
— Чего ему сделается? Конечно, в больнице отвалялся. В гипсе с полгода лежал. Потом на курорте лечился. А теперь снова облапошивает дураков, таких, как я. Они еще не перевелись на белом свете. Мы же все верим в порядочность и честность. Да где они? — сетовал Илья.
— Я всю свою жизнь, кроме себя ни на кого не полагался. Каждый кусок хлеба своими руками зарабатывал, ни у кого не просил помощи. А и кто поддержит? Даже на родную бабу не полагался, — признался Захар.
— Им прежде всех доверять нельзя, — согласился Илья тут же, и продолжил:
— Вон мой друг, Колька Лобов, доверился бабе. Нет, не жене, подруге, она его и засветила в налоговой. Мужик еле выкрутился. А сучонка с него круто поимела. Вот тебе и баба! Так Колька с тех пор налево не сворачивает. Даже со своей женой откровенничать разучился. Дома боится громко бзднуть, чтоб лишнее не выскочило. И это в своей семье! Даже детям доверять нельзя, — сетовал Илья.
А Захару вспомнилась своя внучка. Что там чужие люди! Вот то ли дело свои! Они не пощадят. Ударят без промаха, прицельно. От них не спрячешься и не уйдешь, везде разыщут. А все потому, что знают все слабые и больные места, потому клюют и бьют без промаха.
Захарий первый раз в жизни назвал свою внучку сволочью и свиньей. Конечно, не без причины. А и кого не разозлило бы, если она выволокла из стола список, где обсчитала, во что обходится семье проживание деда в квартире. Не только воду, свет, газ, продукты и лекарства, даже туалетную бумагу посчитала. Вот и психанул человек. Хотел по морде дать. Но Наташка на целую голову обскакала Захария, попробуй, достань до рожи! А за сиську укусить вроде неприлично, возраст не тот. А внучка вовсе обнаглела, прибавила к расходам рубашку деда, какую ему от всей семьи подарили на день рождения.
— Ты про зубную пасту запамятовала. Я ж тоже ей пользовался! — внучка тут же приплюсовала и объявила:
— Вот! Больше пятисот рублей у семьи отнял! А как дальше жить собираешься? В кредит? Но тебя никто не хочет брать на иждивение!
— А моя пенсия? Почему ее не посчитала? Давай разберемся, кто кому должен? — вспомнил дед.
— Твою пенсию отдали за мой институт. А чем бы мы заплатили по-твоему?
— Ну, уж хватит! Сами за себя платите! Я никому ничего не должен! Пенсия моя! И больше ни копейки из нее не получите! Хватит из меня Му-Му лепить. Все умные! Обеспечивайте себя сами, — рассвирепел человек и засунул свои документы в нагрудный карман пиджака.
— Захар, чего ворочаешься? От чего не спишь? — спросил Илья.
— Всякие думки одолевают.
— Ты впервой от своей бабки слинял?
— Ага! И больше не вернусь.
— Не зарекайся! Пока твое купе не занято, путь к примирению открыт.
— Стар я для таких глупостей. Не хочу людей смешить, себя глумить.
— А я от своей, случалось, уходил. Правда, ненадолго. Не больше недели, потом возвращался. Мы мирились, снова жили. Тут же она меня проучила, не захотела ждать. Выходит, надоел ей. Как думаешь?
— Тебе виднее! Все мы когда-то устаем друг от друга. И ты от жены, и она от тебя. Вон мои всей сворой от меня устали. Их много, а я один. Может, они правы? — свесил Захарий ноги с койки.
— Послушай, Захар! Я не знаю твоей семьи. Да и тебя тоже! Не хочу лезть в вашу подноготную. Неблагодарное это дело. Но скажу тебе о недавнем. В зоне отбывал срок один человек. Он никогда не работал в праздники Божьи. Уж как его не ломали, ничего не получалось. Били его охранники и работяги бригады, а он от своего ни на шаг. Все молился и говорил, что невиноватого его посадили. Над ним смеялись. А он одно твердил:
— Увидит и меня Господь!
— Так что ты думаешь, очередная прокурорская проверка и впрямь его освободила. Правда, три года человек промучился на зоне. Но по приговору он отсидел бы еще пять лет. Чужой грех на мужика повесили. Но докопались, нашли виноватого, а этого выпустили. Так вот я к чему говорю, мужика никто не понимал. Все глумились. А он один против всей своры зэков выстоял и оказался прав перед самим Богом. И вышел на волю. Он так и остался самим собой. Прав перед всеми. А уходя с зоны, всех простил. За побои и брань, за унижения и оскорбления. Я бы вот так не смог. Он же ушел, улыбаясь. Кого-то по-братски обнял, другим пожал руки. Я не сумел бы простить. А тот все обиды забыл. Он один оказался сильнее всех, может потому стал виден Господу. Один был освобожден. Один прав. Никого другого не выпустили. Вот тебе и правда стаи. С тех пор никогда не говорю, что толпа права. Есть человек, личность, какую видит Бог, вот тот и прав, если не грешен.
— Илья! Но почему ты попал на зону, хотя ограбили тебя? Жена не стала ждать. А и на дворе оказался ты вместе со своею правдой?
— Захарий! Именно о том я спрашивал себя, когда сидел на лавке перед твоим домом. И ты открыл мне двери, впустил в дом, значит, и меня Бог видит. Не дал пропасть.
— Эх, Илья! Ну, почему не все приметны? Вон я всю свою жизнь в сапожниках долбаюсь, ни света, ни просвета не видел. Ежли выпивал, так только по праздникам, да и то не больше других. До самой пенсии вкалывал в одной мастерской без единого прогула целых сорок лет! А тут этот кризис свалился на башку навозной кучей. И нас, всех стариков, в один день сократили. Мол, у вас пенсия, без хлеба не останетесь, зато молодым жить надо. У них дети малые. Их растить нужно. Пройдет кризис, снова вас позовем.
Это — страшный мир. Мир за колючей проволокой. Здесь происходит много такого, что трудно себе представить, — и много такого, что невозможно увидеть даже в кошмарном сне. Но — даже в мире за колючей проволокой, живущем по незыблемому блатному «закону», существуют свои представления о чести, благородстве и мужестве. Пусть — странные для нас. Пусть — непонятные нам. Но там — в зоне — по-другому просто не выжить…
Колыма НЕ ЛЮБИТ «случайных» зэков, угодивших за колючую проволоку по глупой ошибке. А еще больше в аду лагерей не любят тех, кто отказывается склониться перед всемогущей силой блатного «закона»…Но глупый наивный молодой парень, родившийся на далеком Кавказе, НЕ НАМЕРЕН «шестерить» даже перед легендарными «королями зоны» — «ворами в законе», о «подвигах» которых слагают легенды.Теперь он либо погибнет — либо САМ станет легендой…
В новом романе, предложенном читателям, рассказано о двух сахалинских зонах: женской, с общим режимом содержания, и мужской, с особым режимом. Как и за что отбывают в них наказания осужденные, их взаимоотношения между собой, охраной, администрацией зоны показаны без прикрас.Судьбы заключенных, попавших на зону за преступления, и тех, кто оказался в неволе по необоснованному обвинению, раскрыты полностью.Кто поможет? Найдутся ли те, кому не безразлична судьба ближнего? Они еще есть! И пока люди не разучились сострадать и помогать, живы на земле надежда и радость....Но не каждому стоит помогать, несмотря на молодость и кровное родство.
Низшие из низших. Падшие из падших.«Психи», заживо похороненные за колючей проволокой СПЕЦИАЛЬНОГО УЧРЕЖДЕНИЯ.Среди них есть и палачи, и жертвы… Есть преступники, умело «откосившие» от возмездия за содеянное, — и жалкие, несчастные люди, забытые всеми. Они обитают в АДУ. У них лишь одна цель — ВЫЖИТЬ.
Кто он, странный человек, замерзавший на заснеженной дороге и "из жалости" подобранный простой деревенской бабой?Кто он, "крутой мужик", похоже, успевший пройти все мыслимые и немыслимые круги лагерного ада - и стать "своим" в мире за колючей проволокой?Возможно, бандит, наконец-то решивший "завязать" с криминальным прошлым? Скорее всего - так. Но... с чего это взял старый, опытный вор, что блатные "братки" просто возьмут и отпустят на "мирное житье" бывшего дружка и подельника?..
…Бомжи. Отвратительные бродяги, пьяницы и ничтожества?Или — просто отчаянно несчастные люди, изгнанные из дома и семьи, вынужденные скитаться по свалкам и помойкам, нигде и ни в ком не находящие ни жалости, ни сострадания?На Руси не зря говорят — от тюрьмы да сумы не зарекайся.Кто из нас — благополучных, состоятельных — может быть уверен, что его минет чаша сия?Запомните — когда-то уверены были и они…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Чтобы вырваться из забытого богом городка, Люся Невзорова готова на все. Кроме внешних данных, у нее есть ум, сообразительность и смелость. Но хватит ли этого для осуществления ее авантюрного плана… покажет время!
В сборник вошли исторические очерки, рассказы, новеллы, статьи о людях большой судьбы, прославивших нашу Родину и свои имена. Среди них адмиралы Ушаков, Сенявин, Нахимов, военный инженер Тотлебен, а также матросы Кошка и Шевченко, солдат Мартышин, первая медсестра Даша Севастопольская и другие. В центре повествования — оборона Севастополя в 1854–1855 гг.
В новый сборник московской писательницы В. Шубиной вошли повести «Сад», «Мода на короля Умберто», «Дичь» и рассказы «Богма, одержимый чистотой», «Посредник», «История мгновенного замужества Каролины Борткевич и еще две истории», «Торжество» и другие. Это вторая книга прозы писательницы. Она отмечена злободневностью, сочетающейся с пониманием человеческих, социальных, экономических проблем нашего общества.
Эта книга расскажет вам, ребята, о румынском мальчике Михэлуке, о его жизни, полной суровых испытаний и борьбы. События, описанные в книге, происходят в Румынии в бывшем поместье Крисанта, вскоре после окончания второй мировой войны. К власти пришел народ, но в Крисанте на первых порах жизнь еще течет по-старому. Судьба мальчика складывается нелегко. Особенно сложны отношения Михэлуки с теткой Олимпией, которая воспитывает его после смерти матери. Всю жизнь прослужив у помещика, она мечтает лишь о деньгах, потому что только в богатстве видит выход из унизительного положения прислуги. В этих трудных условиях складывается характер Михэлуки, закаляется его воля.
