Женская месть - [4]
— И добавили, мол, тех, кто доживет! Мать их, суку, блохи грызли! Сунулись в другие мастерские, те и вовсе закрываются. Зарплату людям платить нечем. А как жить? Оно хоть молодому иль старому, на время кризиса рот не зашьешь, а жрать каждому охота! Нынче, куда ни глянь, сплошные сокращенья. В городе безработных больше, чем собак бездомных развелось! — сетовал Захарий.
— Пойду и я завтра работу себе искать. Может, Бог даст, и мне повезет найти что-нибудь, — сказал Илья.
— Какое дело в руках имеешь? — полюбопытствовал Захарий.
— Много чего умею, я и водитель, и строитель, разбираюсь в финансовом деле, с компьютерами кентуюсь, волоку в столярке и в целом в снабжении, разбираюсь в юриспруденции. Вобщем, нахватался во всем понемногу, нигде не пропаду и лишним не буду, на кусок хлеба заколочу.
— Лишь бы взяли тебя.
— А чего? Я без претензий. Звездной болезнью не страдаю, подсиживать никого не буду, зато помочь в любом деле смогу, — хвалился Илья.
— Тогда подскажи, как мне развернуться и на ноги встать!
— Тебе, Захарий, нужно дать объявление в газеты. Мол, ремонтирую обувь, любую, а главное добавь, что делаешь качественно и недорого. Народ валом попрет, посмотришь. Сидя здесь, заработаешь кучерявей, чем на работе. У тебя, как я увидел, колодок и материала не меньше чем в прежней мастерской, так что без хлеба не останешься.
— Это ж я свое забрал, когда уходил. Зачем дарить? За кровные покупал, потому отдали.
— Короче, я тебе советую не медлить. Без работы не останешься. Хочешь, сам за тебя объявление дам, прямо с утра, чтоб время не терять, — предложил запросто.
— Сделай доброе дело, в долгу не останусь, — пообещал Захар. И добавил:
— Коли выгорит твоя затея, век обязан буду.
— А мне от тебя много не надо. Об одном попрошу, разреши пожить, покуда с жильем определюсь. Постараюсь не надоесть и не задерживаться.
— Да мне ты не помеха. Живи на здоровье. Вдвоем оно веселей и легче, — мигом согласился Захар.
Илья, поворочавшись недолго, вскоре уснул. А Захарий задремал лишь под утро. Когда открыл глаза, ночной гость уже ушел, словно его и не было.
— Ну, ладно! Наведу порядок в избе, приготовлю чего-нибудь поесть, авось, кто-нибудь из клиентов объявится, — подумал хозяин.
Время пошло к обеду, когда на крыльце шаги послышались и веселый бабий голос прозвенел:
— Захарий! Отворись! Это я — Анна, твоя соседка! — вошла в дом круглолицая, румяная женщина. Она по-свойски чмокнула Захария в щеку, оглядела с ног до головы:
— Это с чего сам полы моешь? А где твои сракатые кобылы? Почему не приехали?
— Ушел от них! Верней сказать, выгнали они меня! Посчитали, что невыгодным сделался. Ем больше, чем зарабатываю. Вот и слез с ихней шеи, на свой хлеб ушел. Теперь сам дышу. Авось, хуже не станет!
— Ты шутишь, Захар? Или твои бабы спятили ненароком! Кто нынче мужиков прогоняет, да еще такого как ты!
— Ну, вот сыскались!
— Ладно! Недолго им хвост морковкой держать. Завтра объявятся. А я к тебе со своей заботой. Выручи по-соседски. Мои ребятишки вовсе озверели. Всю обувку вконец изорвали. Ничего целого не осталось. Глянь, от валенок одни голенища, от ботинок только шнурки. Не успеваю покупать. Новой обуви на месяц не хватает. Уж и прошу, и ругаю, едино толку нет. Носятся целыми днями как угорелые. С крыши на забор скачут. И девки такие же, как мальцы, сущие бандюги растут. Никакого угомону на них нет.
— Твои дети самые хорошие. Сколько их знаю, никогда не видел, чтоб курили или пили, как другие, — встрял Захарий.
— Еще этой беды недостает! Хватит с меня мужика, отца ихнего, еле избавилась от него. Хоть нынче ожили, хлеба в доме вдоволь появилось. Всем хватает, там и картошка, капуста своя, уже не голодные. Но на баловство лишней копейки нет. Куда там курить, когда жопы прикрыть надо. Вон глянь, портфели по осени купила, они их уже к зиме все раздолбали. Дерутся ими, как петухи. И никакого угомону. Вот глянь, может, отремонтируешь. Не на что новые купить! — открыла соседка мешок, показала портфели, обувь. Заодно и свои сапоги достала. У тех не только «молния» сломалась, а и каблуки сносились.
— Да! Добили обувку под ноль! — оглядел Захар кучу обуви и добавил:
— Только к завтрашнему дню что-нибудь придумаю. Нынче не управлюсь, брехать не буду. Вечером заберешь, работы много.
— Сколько должна буду? — дрогнул голос бабы.
— А по-соседски, сколько не жалко.
— Не обессудь, Захар! Возьми вот кусок сала. Своего кабана закололи неделю назад. Да вот яички домашние. А корова отелится, молоком поить стану. Мы всегда с тобой дружили. Никогда меж нами зло не водилось. Одно тебя спрошу, ты сюда в дом насовсем перебрался или на время, чтоб баб проучить?
— Нет, Аня! Навовсе тут останусь. Нет мне обратного пути. Не состоялась семья. Совестно сказать, кем там жил. Хоть под старость по-человечьи задышу, сам себе хозяином, без попреков и унижений, — выдал свербящую обиду.
— Да чем тебя попрекать? Ни единый человек в округе плохого слова вслед не скажет. Никого за все годы не обидел и не обозвал. А уж знают смалечку. Ты ж родился в этом доме, весь, как на ладони жил, с мокрых порток известный. Тебе, коль надумаешь завести хозяйку, любая будет рада, сама прибежит, только моргни, — улыбалась баба. А уходя, добавила:
Это — страшный мир. Мир за колючей проволокой. Здесь происходит много такого, что трудно себе представить, — и много такого, что невозможно увидеть даже в кошмарном сне. Но — даже в мире за колючей проволокой, живущем по незыблемому блатному «закону», существуют свои представления о чести, благородстве и мужестве. Пусть — странные для нас. Пусть — непонятные нам. Но там — в зоне — по-другому просто не выжить…
Колыма НЕ ЛЮБИТ «случайных» зэков, угодивших за колючую проволоку по глупой ошибке. А еще больше в аду лагерей не любят тех, кто отказывается склониться перед всемогущей силой блатного «закона»…Но глупый наивный молодой парень, родившийся на далеком Кавказе, НЕ НАМЕРЕН «шестерить» даже перед легендарными «королями зоны» — «ворами в законе», о «подвигах» которых слагают легенды.Теперь он либо погибнет — либо САМ станет легендой…
В новом романе, предложенном читателям, рассказано о двух сахалинских зонах: женской, с общим режимом содержания, и мужской, с особым режимом. Как и за что отбывают в них наказания осужденные, их взаимоотношения между собой, охраной, администрацией зоны показаны без прикрас.Судьбы заключенных, попавших на зону за преступления, и тех, кто оказался в неволе по необоснованному обвинению, раскрыты полностью.Кто поможет? Найдутся ли те, кому не безразлична судьба ближнего? Они еще есть! И пока люди не разучились сострадать и помогать, живы на земле надежда и радость....Но не каждому стоит помогать, несмотря на молодость и кровное родство.
Низшие из низших. Падшие из падших.«Психи», заживо похороненные за колючей проволокой СПЕЦИАЛЬНОГО УЧРЕЖДЕНИЯ.Среди них есть и палачи, и жертвы… Есть преступники, умело «откосившие» от возмездия за содеянное, — и жалкие, несчастные люди, забытые всеми. Они обитают в АДУ. У них лишь одна цель — ВЫЖИТЬ.
Кто он, странный человек, замерзавший на заснеженной дороге и "из жалости" подобранный простой деревенской бабой?Кто он, "крутой мужик", похоже, успевший пройти все мыслимые и немыслимые круги лагерного ада - и стать "своим" в мире за колючей проволокой?Возможно, бандит, наконец-то решивший "завязать" с криминальным прошлым? Скорее всего - так. Но... с чего это взял старый, опытный вор, что блатные "братки" просто возьмут и отпустят на "мирное житье" бывшего дружка и подельника?..
…Бомжи. Отвратительные бродяги, пьяницы и ничтожества?Или — просто отчаянно несчастные люди, изгнанные из дома и семьи, вынужденные скитаться по свалкам и помойкам, нигде и ни в ком не находящие ни жалости, ни сострадания?На Руси не зря говорят — от тюрьмы да сумы не зарекайся.Кто из нас — благополучных, состоятельных — может быть уверен, что его минет чаша сия?Запомните — когда-то уверены были и они…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Чтобы вырваться из забытого богом городка, Люся Невзорова готова на все. Кроме внешних данных, у нее есть ум, сообразительность и смелость. Но хватит ли этого для осуществления ее авантюрного плана… покажет время!
В сборник вошли исторические очерки, рассказы, новеллы, статьи о людях большой судьбы, прославивших нашу Родину и свои имена. Среди них адмиралы Ушаков, Сенявин, Нахимов, военный инженер Тотлебен, а также матросы Кошка и Шевченко, солдат Мартышин, первая медсестра Даша Севастопольская и другие. В центре повествования — оборона Севастополя в 1854–1855 гг.
В новый сборник московской писательницы В. Шубиной вошли повести «Сад», «Мода на короля Умберто», «Дичь» и рассказы «Богма, одержимый чистотой», «Посредник», «История мгновенного замужества Каролины Борткевич и еще две истории», «Торжество» и другие. Это вторая книга прозы писательницы. Она отмечена злободневностью, сочетающейся с пониманием человеческих, социальных, экономических проблем нашего общества.
Эта книга расскажет вам, ребята, о румынском мальчике Михэлуке, о его жизни, полной суровых испытаний и борьбы. События, описанные в книге, происходят в Румынии в бывшем поместье Крисанта, вскоре после окончания второй мировой войны. К власти пришел народ, но в Крисанте на первых порах жизнь еще течет по-старому. Судьба мальчика складывается нелегко. Особенно сложны отношения Михэлуки с теткой Олимпией, которая воспитывает его после смерти матери. Всю жизнь прослужив у помещика, она мечтает лишь о деньгах, потому что только в богатстве видит выход из унизительного положения прислуги. В этих трудных условиях складывается характер Михэлуки, закаляется его воля.
