Мода на короля Умберто

Мода на короля Умберто

В новый сборник московской писательницы В. Шубиной вошли повести «Сад», «Мода на короля Умберто», «Дичь» и рассказы «Богма, одержимый чистотой», «Посредник», «История мгновенного замужества Каролины Борткевич и еще две истории», «Торжество» и другие. Это вторая книга прозы писательницы. Она отмечена злободневностью, сочетающейся с пониманием человеческих, социальных, экономических проблем нашего общества.

Жанр: Проза: прочее
Серии: -
Всего страниц: 127
ISBN: 5-265-01219-2
Год издания: 1991
Формат: Полный

Мода на короля Умберто читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

Повести


САД

Холодно, сыро, темно в архиве Никитского сада. Решетки на окнах, а за ними, в цветущем ракитнике, — птицы. Скучно сотруднице архива сидеть при единственной посетительнице. Вот она и предложила мне взять все папки с собой. Но я выбрала лишь одну, меченную словом «макулатура»…

Признаюсь, с тех пор часто спрашиваю себя: «Зачем я ее взяла?» Было так хорошо. Море. Солнце. Уединение на берегу. Скальная роща, которой ночью владеют воинственные оравы жуков-оленей. Какой-нибудь из рогатых гуляк, опьяненный древесным соком, обязательно залетал на свет и, очумев, стукался о стены каштановым панцирем, пока я не выбрасывала его обратно, в смоляную прохладу. Комната — нет, целые апартаменты! — собственные, вдалеке от родного коммунального рая с его мелким террором и поднадзорностью. Огромный письменный стол, возведенный в высшее кабинетное достоинство, — настоящий генерал от мебели, несдвигаемый, с массивными дубовыми карманами-ящиками и просторным альковом для ног. Он господствовал здесь, распространял влияние, призывал под стяги, знамена, хоругви… Возле камина, сработанного по всем правилам номенклатурно-ведомственного интима, так уютно читать «Житейские воззрения кота Мурра» и время от времени поднимать глаза к плетям глицинии, укрывающей террасу. А потом, ближе к полночи, спускаться вслед за белеющей рубашкой сторожа, нащупывающего дорогу впотьмах, к глянцевито-темной, как нефть, воде, которая колыхалась всеми своими водорослями, медузами, светясь под луной так же фосфорно и таинственно, как крошечные светлячки на изломе ступеней. А утром опять ощущать себя контрабандисткой в этом забронированном мирке, предназначенном для персоны Главного Иерарха.

Внизу, под окнами, среди желтой сурепки с обильными деревенскими цветами-крестиками, стелились алые маки. А еще ниже розовыми головками кланялась морю валериана, и никнущие белые гвоздики осторожно сползали по камням, пуская вперед чувствительные побеги. Лишь необузданный земляничник выглядел застыло недвижным.

Дерево-дикарь, гордое, независимое, оно либо гибнет, либо живет так, как ему нравится, — высоко на скалах, поближе к солнцу. В нем все сопротивляется, не поддается чужой воле. Равнодушное к влаге, оно не признает никакой почвы: только камень. Мускулистые, напряженно-скрученные стволы, то сизовато-багровые, то глиняно-желтые, то нежно-розовые, в тонких лоскутах неотпавшей коры, несут раскидистую вечнозеленую крону. Солнце любого времени года отражается на округлых листьях, но весной дерево сияет еще и цветами. Они похожи на ландыши, правда собраны в кисти, в них долго держатся ягоды-земляничины.

И все это пропало, едва я открыла папку.

Первый лист, вытянутый в длину, с тисненым гербовым знаком — крылатым львом города Риги, был исписан черными чернилами, слегка побуревшими от времени. Вверху стояло: «ПРОТОКОЛЪ».

«1913 года апреля 20 дня помощник пристава 3-го участка г. Ялты Никульников вследствие предписания его высокородия господина ялтинского уездного исправника от 20 с. апреля прибыл в Императорский Никитский сад, где производил дознание о лишении себя жизни посредством выстрела из револьвера в висок ученика Никитского училища Николая-Амвросия Петровича Будковского IV класса, сына генерал-майора, причем спрошенные нижеподписавшиеся лица объяснили…»

А в комнате, не унимаясь, тарахтел холодильник, с позвякиваньем, дребезжанием. Я подошла к розетке и выдернула шнур. Теперь ничто не заглушало шум моря. Оно грохотало, как в бурю. Но страницу я дочитала, уже не слыша ничего.

Каллиграфические строки, расположенные на бумаге рачительно, с отступами для полей, теперь одни существовали на свете. Всего два листа с оборотом, они скреплены подписью помощника пристава, а также словами: «Более добавить ничего не имею…» Тоскливая простота зияла в них; и ни исправить, ни зачеркнуть, как не уйти самой от этих пожелтелых страниц, избравших меня своей поверенной. И было убедительно совпадение чисел: тринадцатый год после начала века, когда ученика мертвым обнаружили в классе, и тринадцатый год от конца века, когда смертные листки попали ко мне. Думайте что хотите, но это не случайное совпадение, не вера в переселение душ! Хотя есть грех: иной раз, глядя на растение, сравниваю его с человеком. Так, недавно на своей дорожке в ботаническом саду я увидела болотный тростник, несуразный, лежащий крестом посредине пути. Его бледная метелка, втоптанная в свежий асфальт, шевелилась от ветра, как будто силилась приподняться. Кто-то выдрал его с корнями и бросил. Растерзанное, с раскинутыми грязными листьями, оно вызывало странное чувство, словно не растение, мертвое, лежало на дороге, а тело человека. Я оглянулась и скорее пошла прочь. Отражение бальзамина у кромки бассейна багряно колыхнулось, потревоженное упавшим листом. А что в таких случаях делать: возмущаться, кричать или звать на помощь?.. В тот же день тростник исчез, и вечером мне уже ничто не мешало любоваться огромной цветущей павловнией, ее роскошной сиреневой кроной. И вот: «Будковского обнаружили в классе утром…»

Он лежал навзничь, молодой человек девятнадцати лет от роду, в шинели, и кровь растекалась под его головой. Уездный врач констатировал смерть, и полицейский приступил к дознанию. Следствие не заняло и двух часов, не то что составление протокола, с которым Никульников просидел бы до завтра, не предложи услуги местный эконом. Толковый малый и записал показания с печальным усердием исполняющего долг не по службе, а по совести. Он же позднее и прошил листочки нитками, подклеил к ним другие казенные бумаги и, чистый перед самим собой, не оскорбив лукавством память покойного, закрыл папку на вечное забвение. Тот, кто через много лет первый наткнулся на нее, какой-нибудь бывший следователь, убранный подальше от глаз в годы реабилитации его жертв, а если не он, то его выкормыш, видимо, и забвение-то посчитал честью для Будковского. «Хорошие люди не стреляются». Что еще могло вылупиться под непробиваемым черепом? Свое осатанелое рвение он выразил словом «макулатура» и, проводя инвентаризацию, перечеркнул махом и жизнь генеральского сынка, и безукоризненную аккуратность добровольного писаря. Без колебаний он занялся настоящими бумагами и не снизошел до личной расправы над папкой. Каким-то чудом, а возможно стараньями младшего архивиста, дело перекочевало на полку, получило номер, значит, уравнялось в правах с другими единицами хранения и восстановило с ними родство по всеобщей связи людей и событий.


Еще от автора Валерия Семёновна Шубина
Время года: сад

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Сентиментальная повесть

Журнал «Сибирские огни», №1, 1937 г.


Гармонист

Журнал «Будущая Сибирь», №4, 1934 г.


Управляемая демократия: Россия, которую нам навязали

Политическая история постсоветской России, написанная с марксистских позиций. Анализ социальной природы сложившегося государства, основных политических сил и действующих лиц, показывающий несовместимость демократии и капитализма в современных условиях.


Не покоряться ночи...

Francois MauriacФРАНСУА МОРИАКHe покоряться ночи...Художественная публицистикаПеревод с французскогоМосква «Прогресс» 1986Составители и авторы комментариев к. ф. н. И. С. Ковалева, д. ф. н. В. Е. БалахоновАвтор предисловия д. ф. н. В. Е. БалахоновХудожник В. И. ЛевинсонРедактор Т. В. ЧугуноваВ работе над сборником приняла участие д. ф. н. З. И. КирнозеМориак Ф.Не покоряться ночи: Худож. публицистика. Пер. с фр. / Предисл. В. Е. Балахонова. — М.: Прогресс,1986. — 432 с., 2 л. ил.В сборник публицистики Франсуа Мориака (1885—1970), подготовленный к 100-летию со дня рождения писателя, вошли его автобиографические произведения «В начале жизни», «Бордо, или Отрочество», афоризмы, дневники, знаменитая «Черная тетрадь», литературно-критические статьи.Рекомендуется широкому кругу читателей.Источник электронной публикации: http://www.belousenko.com/.


Наследие: Книга о ненаписанной книге

Конни Палмен (р. 1955 г.) — известная нидерландская писательница, лауреат премии «Лучший европейский роман». Она принадлежит к поколению молодых авторов, дебют которых принес им литературную известность в последние годы. В центре ее повести «Наследие» (1999) — сложные взаимоотношения смертельно больной писательницы и молодого человека, ее секретаря и духовного наследника, которому предстоит написать задуманную ею при жизни книгу. На русском языке издается впервые.


Садовник судеб

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Курсы прикладного волшебства: уши, лапы, хвост и клад в придачу

Жил-был на свете обыкновенный мальчик по прозвищу Клепа. Больше всего на свете он любил сочинять и рассказывать невероятные истории. Но Клепа и представить себе не мог, в какую историю попадет он сам, променяв путевку в лагерь на поездку в Кудрино к тетушке Марго. Родители надеялись, что ребенок тихо-мирно отдохнет на свежем воздухе, загорит как следует. Но у Клепы и его таксы Зубастика другие планы на каникулы.


Хозяин пепелища

Без аннотации Мохан Ракеш — индийский писатель. Выступил в печати в 1945 г. В рассказах М. Ракеша, посвященных в основном жизни средних городских слоев, обличаются теневые стороны индийской действительности. В сборник вошли такие произведения как: Запретная черта, Хозяин пепелища, Жена художника, Лепешки для мужа и др.


Коробочка с синдуром

Без аннотации Рассказы молодого индийского прозаика переносят нас в глухие индийские селения, в их глинобитные хижины, где под каждой соломенной кровлей — свои заботы, радости и печали. Красочно и правдиво изображает автор жизнь и труд, народную мудрость и старинные обычаи индийских крестьян. О печальной истории юной танцовщицы Чамелии, о верной любви Кумарии и Пьярии, о старом деревенском силаче — хозяине Гульяры, о горестной жизни нищего певца Баркаса и о многих других судьбах рассказывает эта книга.


Это было в Южном Бантене

Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.