Земные заботы - [34]

— У меня кровотечение, — говорит новенькая.

— Дай мне твою прокладку, я покажу старшей сестре, — говорит нянечка.

— Меня зовут Мария, а тебя как?

— Тенна, — отвечает новенькая, глядя на Марию спокойными серо-голубыми глазами.

В освещенном утренним светом коридоре показывается Линда. Она выходит из туалета, вытирает рукой рот и идет в моечную. Она открывает дверь с глазком, останавливается перед столиком с баночками для мочи и находит свою. На нем написано: Ларсен, палата № 0. Она чувствует, что ее вот-вот снова вырвет, но желудок пуст, и она с баночкой в руке возвращается в туалет.

Мария босиком стоит на холодных весах. Молоденькая сестричка смотрит на шкалу. Это ее красивая кожаная куртка из разноцветных кусочков висит на вешалке.

— Ты уверена?

— Ну конечно. Со вчерашнего дня я прибавила пол кило. Вчера я весила семьдесят два, а сегодня семьдесят два с половиной — ты же видишь.

— А одежда? Вчера ты так же была одета?

— Ну да. На мне же нет ничего, кроме рубашки и трусиков!

— А сколько ты весила до того, как забеременела?

— Пятьдесят пять. — У Марии на глазах слезы.

— Придется сообщить старшей сестре. По-моему, это многовато.

— Ты чем-то расстроена? — спрашивает Сигне.

— Да все эта проклятая вода. Ее становится все больше и больше. Иначе чего бы я так прибавляла в весе?

— А у тебя вообще-то нет отеков?

— Нет. Сама видишь. Лицо совсем не изменилось, и тут, смотри… — Мария отворачивает рукав и показывает Сигне длинную тонкую руку. — Видишь, никаких отеков нет!

Зав. отделением смотрит своими карими глазами на спящую пациентку.

— Я разбужу ее, — говорит медсестра и кладет руку на плечо Марии.

Мария растерянно поднимается с подушки.

— Пациентка сильно прибавляет в весе, — говорит старшая сестра.

— Есть у вас отеки на руках или на ногах?

— Ни малейших, — говорит Мария и откидывает одеяло, показывая свои тонкие ноги.

Старшая сестра обхватывает ее щиколотку и нажимает большим пальцем на кожу.

— Нет. Жидкости здесь нет.

— А как вы вообще себя чувствуете, фру Хансен?

— Я все больше ощущаю какую-то усталость. Плохо сплю, хотя принимаю снотворное. Ближе к утру — хуже всего. Вода так давит мне на нижние ребра, кажется, прямо вот-вот сломаются. Я верчусь и кручусь в постели и не нахожу себе места. Но это бы ничего, знать бы только, что маленькому от этого не будет вреда.

Врач кивает и начинает листать историю болезни.

— Мы направим вас на ультразвук и посмотрим, к какому выводу они придут на этот раз. И если результат будет неблагоприятным, возможно, примем решение прервать беременность.

Зимний свет скупо освещает палату. В этом январском свете предметы не отбрасывают тени, контуры их расплывчаты и неопределенны.

— Ну а как дела у вас?

Врач останавливается перед новенькой, Тенной, женщиной с серо-голубыми глазами.

— У меня сильные боли в боку. Это продолжается со вчерашнего утра.

— Покажите, где.

— Вот здесь. Но вообще-то болит уже давно, — тихо говорит Тенна. — При каждом движении ребенка мне будто нож всаживают в бок.

— Да? Такого ощущения не должно быть. Ну, посмотрим, что тут записано. — Он листает историю болезни. — У вас это вторая беременность. А положили вас ночью со схватками и кровотечением. Но схватки вам временно приостановили, да? Так. Значит, надо срочно сделать ультразвуковое исследование. Как можно скорее.

Медсестра записывает.

— Ну а вы, фру Ларсен? Кажется, вашему терпению скоро придет конец?

— Оно давно уже кончилось, — шепчет Линда, уползая под одеяло.

— Ну, похоже, ваши дела идут на лад. Ребенок у вас растет, как положено. И поскольку все у вас сейчас в норме, я считаю, что мы спокойно можем вас выписать сегодня же.

На лице Линды расплывается широкая улыбка, и одеяло медленно сползает с ее маленького живота и тщедушного, не очень ладно скроенного тела.

— Что, в самом деле?

— Да.

Слава Богу. Долгий нудный больничный период позади. Она возвращается домой к Аллану! Жизнь начинается снова.

После обхода сестра заглянула в палату и сказала Марии:

— Ты бы спустилась вниз, навестила турчанку в интенсивном. Ей так нужно увидеть хоть одно знакомое лицо! Можешь пройти прямиком через родильное отделение.

Мария поднялась, спустила ноги с кровати, откинула назад свои длинные каштановые волосы и надела белый халат.

— Ты слышала, Мария? — говорит Линда. — Я сегодня ухожу домой. Вот Аллан-то будет рад!

В белых гольфах, белом халате, белых босоножках, придерживая свой налитый водой живот, выходит Мария на лестничную клетку, спускается в лифте на один этаж и оказывается перед родильным отделением, тем отделением, куда никто не должен входить, только те, у кого начались роды. «Посторонним вход запрещен. Просьба звонить».

Дверь с матовыми стеклами открывается, и выходит помощница акушерки. К счастью, Марии она знакома.

Стараясь придать себе независимый и целеустремленный вид, Мария осторожно входит в темный коридор. К ее удивлению, кругом полная тишина. Она-то полагала, что из всех палат будут раздаваться вопли и стоны. А тут наоборот — полное молчание. Мимо с судном в руках проскользнула акушерка. Возле одной палаты стоит неубранная каталка, похоже, на ней только что кто-то лежал. Мария проходит мимо кухоньки, откуда доносится запах гренков.