Земные заботы - [36]

— Не хочет ли кто-нибудь еще молока?

Мария держит в одной руке пахтанье, в другой — молоко.

— Но говорят, что, когда разрежут, легче заживает, чем если сама разорвешься.

— Тебя усыпляли, когда накладывали швы? — спрашивает Сигне.

— Да. И я, в общем-то, ничего не чувствовала. Я думаю, если б меня подготовили, все это не было бы так ужасно.

— А швы тебе снимали?

— Да, и это тоже было жутко неприятно, — говорит Тенна, вытирая салфеткой рот. — Когда я вернулась домой, оказалось, что у меня внутри остались еще два шва. Андерс позвонил в клинику: «У моей жены, — говорит, — остались неснятые швы, что нам делать?» «Они сами рассосутся», — сказали ему. Тогда Андерс взял и вытащил эти нитки.

Мария содрогнулась.

— Но знаешь, многие из товарищей Андерса, которые присутствовали при рождении своих детей, не хотят больше спать со своими женами.

— Не может быть! — вмешивается Сигне.

— Да-да. Говорят, с них довольно!

Тенна чисто выскребла свою тарелку.

— Как им не стыдно! — возмущается Мария. — Это значит, для них женщина всего лишь предмет сексуальных развлечений.

— У нас с Андерсом в этом смысле нет проблем — стоит нам только посмотреть друг другу в глаза…

— Сколько тебе лет?

— Двадцать два. И Андерсу исполнилось двадцать два.

Тенна смотрит на Марию своими ясными, спокойными серо-голубыми глазами. И вдруг лицо ее болезненно дрогнуло.

— Ох, черт…

Она роняет нож.

— Что-то там у меня неладно, — говорит она со слезами на глазах. — Вот и сейчас — отходят воды, а до срока еще не меньше пяти недель.

Она дергает шнур в изголовье.

Медсестра открывает дверь.

— Можно мне судно? — просит Тенна.

Сигне собирает посуду. Потом берет поднос и локтем открывает дверь.

Мария берет с подоконника дамский журнал.

Она раскрывает его наугад, и текст сразу же захватывает ее.

Она почувствовала, как две сильные руки обвились вокруг нее. В безумном, головокружительном порыве он снова стал мужчиной. Стыд больше не удерживал его. И она сдалась. Он терзал ее рот жадными поцелуями. Изнывая об благодарности, она позволила ему раздевать себя, покоряясь его рукам, которые настойчиво пробивались к ее обнаженной плоти. И прежде чем ее одежда упала на пол, она ощутила на себе всю тяжесть его тела…

— Я готова, — говорит Тенна медсестре.

Та накрывает судно и уносит его.

…всю тяжесть его тела, его страсть, его жар. И вдруг его словно сковала внезапная судорога. Полуоткрыв глаза, она увидела на лице Пьера выражение мучительного блаженства. Вспыхнувшее в ней сладострастие утихло, сменившись потребностью в нежности, покровительстве.

Что-то толкнулось у Марии в животе — он терзал ее рот жадными поцелуями — это ребенок пустился в очередное плавание.

Вернувшись к себе, Сигне задумалась о том, о чем они говорили в нулевой палате. Мысли о таких вещах у женщин, лежащих на сохранении, без конца вертятся в голове.

Мысли о сексе в связи с родами. O vita sexualis, как это называется у врачей.

После первых родов у нее осталось ощущение, что с ней обошлись просто по-варварски: зачем-то выбрили, резали, раздирали, потом зашивали. Она была удручена и растерянна. Вот уж не думала, что жизнь так груба, так жестока!

Шли недели, а она никак не решалась хотя бы нагнуться и рассмотреть свои распухшие и словно склеившиеся губы. Лишь спустя месяц, немного оправившись, рискнула она, положив на пол зеркало, разглядеть наконец свои органы.

Будем ли мы когда-нибудь снова спать вместе? — думала она. Истерзанное родами тело, ребенок у груди, бесконечная усталость — все, казалось, этому препятствовало.

Как правило, ни мужчины, ни сами женщины не знают ничего о женском влагалище. Оно темно и таинственно и потому загадочно, как ночное звездное небо. Работа гинекологов, как и астрологов, — за пределами понимания простого смертного.

Но роды освещают женское лоно своим немилосердным светом. Влагалище раскрывается, сбрасывая покров таинственности, и, если сексуальная жизнь партнеров построена исключительно на этой ее таинственности, она обречена. Это несомненно.

Именно поэтому товарищи Андерса, как рассказывала Тенна, не хотят больше спать со своими женами — после того как им случилось увидеть сырое мясо у них между ногами. Красотки с журнальных картинок и такое естественное, жизненное явление, как роды, плохо вяжутся друг с другом.

Сигне спросила Якоба, не тревожится ли он за их дальнейшую интимную жизнь теперь, когда он видел рождение их первого ребенка.

— Ни в коей мере, — отвечал он, удивившись такому вопросу. — Не вижу никакой связи между этими вещами — родами и сексом. А ты видишь? Сексуальная жизнь не так уж прямо связана с половыми органами. Хочешь верь, хочешь нет, но главное — это отношения между двумя человеческими личностями.

И они снова стали спать вместе. И было им даже лучше, чем прежде, спокойнее, уютнее и откровеннее. Хотя, быть может, не так уж часто выпадало им это счастье. Дети, куда ж от них денешься.

И все-таки многое изменилось. Интимная жизнь не была больше откровением, не была самоцелью. И потому стала не так существенна.

Когда Мария вечером потихоньку пробиралась в отделение интенсивной терапии, сердце у нее билось так, что казалось, его могут услышать другие. Она была уверена, что у турчанки началось и она уже в родилке.