Зелёные маски - [6]
В этот момент кто-то схватил Пауля сзади за плечи и принялся трясти, да так, что его круглая голова заболталась из стороны в сторону.
— Покажи ему, Вильма, где раки зимуют! — кричали девочки. И Вильма изо всех сил трепала Пауля.
— Помогите! Ой… ой!.. — верещал Пауль, стараясь сбросить с плеч руки Вильмы. Но она вцепилась в него, словно ястреб в зайца. Мёртвая хватка. И не удивительно. Даже среди мальчишек далеко не каждый может сравниться с Вильмой Кютт. Для этой низкорослой смуглой девочки ни один забор не был слишком высоким, ни одна река — слишком глубокой. А толстячок Пауль даже на турнике не мог подтянуться.
Внезапно дверь класса открылась.
«Тсс!» — пролетел по рядам парт сигнал тревоги.
Вильма спрыгнула со скамейки. Пауль быстро одёрнул пиджак. Кулак Пээтера молниеносно исчез в рукаве куртки.
Весь класс с таким невинным видом смотрел в глаза стоявшего в дверях учителя, словно здесь находились розовощёкие куколки, которых только что привезли с фабрики игрушек.
Учитель математики Норман, пожилой лысый человек, неторопливо прошёл к столу. Постоял несколько мгновений, словно что-то решая. Затем погладил рукой подбородок и кашлянул. Сквозь выпуклые стёкла очков в чёрной оправе по классу скользнул знакомый всем взгляд. В нём были одновременно и строгость, и улыбка. Наконец учитель произнёс не громко и словно бы удивлённо:
— До чего у нашей Вильмы вежливое, как и подобает девочке, обхождение! Одно удовольствие смотреть.
Класс дружно рассмеялся.
Все знали, что Вильма не прочь иной раз и в футбол поиграть, и пострелять из рогатки. Недаром её любимая одежда — тренировочный костюм.
— Садитесь.
Учитель положил на стол пачку тетрадей, которую держал под мышкой, и раскрыл журнал.
А дежурный взял со стола жестяную коробочку с цветными мелками, открыл её и поставил на желобок доски. Учитель Норман очень любил пользоваться цветными мелками, когда объяснял материал.
Урок пролетел незаметно, как, впрочем, все уроки учителя Нормана. Этот человек умел сделать их занимательными, создать в классе отличное рабочее настроение. С интересом следили за объяснениями даже те, кому математика давалась с трудом, у кого по этой части, как говорится, котелок не варил. Смех был частым гостем на уроках арифметики. И, как ни странно, помогал запоминать всякие правила и формулы.
На переменке вновь началась атака на злополучную руку Пээтера. «Где и зачем?», «Кто и как?» — такими вопросами бомбардировали его в течение всех десяти минут. Разумеется, настроение Пээтера от этого не улучшилось.
Ну что им ответить?! Рассказать о зелёных масках, — все живот надорвут со смеху. Кто же поверит в такую историю! А если и поверят, то сразу начнут спрашивать, как это он, боксёр с великим будущим, позволил каким-то трём типам сыграть с собой такую глупую шутку. Где были его кулаки? Да… где они были?
И Пээтер, пытаясь избавиться от любопытных, отвечал им одно и то же:
— Ах, это просто так, я пошутил…
Наконец раздался звонок; он спас Пээтера от мучителей, которые подозревали — и не зря, — что за его ответами кроется какая-то волнующая тайна.
Девочки и мальчики кинулись в класс, толкая в дверях друг друга, точно они спешили на пожар, точно боялись, что всем не хватит места.
Пээтер попал в самую гущу толпы. На некоторое время в дверях образовалась пробка. Наконец со стороны коридора нажали ещё сильнее, и ребята ввалились в класс.
Пээтер запнулся за чью-то ногу — попалась ли она случайно или была подставлена? Он потерял равновесие и очутился на четвереньках под учительским столом.
Когда Пээтер, страшно обозлённый, выбрался оттуда, первое, что он увидел, было усмехающееся лицо Вальтера Курвитса.
— Что ты там потерял? Свой фиолетовый круг, что ли? — хихикнул Вальтер. И, разумеется, нашлись такие, кто засмеялся его шутке.
Какой-то внутренний голос подсказал Пээтеру, что он споткнулся именно о ногу Вальтера и что она оказалась на его пути не случайно.
Прежде чем Пээтер успел расквитаться с обидчиком, у парты возле окна, где сидела Майму Уудам, послышались тревожные возгласы.
— Тот самый знак! — вскрикнул кто-то удивлённо.
— Какой знак?
— Тот же, что и на руке Пээтера!
— Ого!
Пауль схватил с парты Майму тетрадку и, размахивая ею, вскочил на край скамейки.
— Смотрите! Эй! Смотрите! — орал он во всё горло, радуясь возможности стать центром всеобщего внимания — ведь другим не терпелось взглянуть на тетрадь, которую он держал в руке.
— И верно, тот самый знак!
— Видали номер?..
— Вот это да!
Удивлению ребят не было границ.
В конце концов тетрадь у Пауля выхватили, и она пошла по рукам.
Да, действительно: на её обложке красовался фиолетовый круг с буквами «ВП», точно такой же, как на руке Пээтера.
— Кто испачкал мою тетрадь? Дежурный! Кто заходил на перемене в класс? — кричала Майму. — Где я стану теперь писать диктанты?!
Маленькая смуглая Майму славилась своей неуживчивостью. Она выходила из себя из-за каждого пустяка. То и дело плакала, пищала и даже ябедничала, если надеялась извлечь из этого выгоду или выслужиться перед учителями. Говорили, будто она, как две капли воды, похожа на свою мать, которая вечно не в ладах с соседями по дому.
