Замри - [59]

Я поджимаю ногу, как страус.

– Я сделала серию.

Она выдыхает.

– Ты и представить не можешь, как я рада это слышать. Можешь разложить снимки на столе. Позови меня, когда закончишь.

Я возвращаюсь в кабинет и выкладываю фотографии на большом столе у окна, где хорошее освещение и видно все детали. Закончив, я зову мисс Дилейни.

Я избегаю смотреть ей в лицо, пока она оценивает мои фотографии. Вместо этого я вместе с ней смотрю на свои работы.

Я сделала из фотографий Ингрид слайды и купила на свои сбережения маленький генератор. Дилан, повозившись с аппаратурой, сделала так, чтобы одно фото занимало весь экран кинотеатра. Фотографии выглядели невероятно: четко, ярко, объемно. Дилан сидела в проекционной кабине, пока я работала внизу со штативом и камерой. Для каждого снимка приходилось выставлять долгую выдержку, потому что, кроме экрана, других источников света в зале не было.

– Это… – начинает мисс Дилейни, но не заканчивает фразу.

– Сперва я сомневалась, что у меня получится, – говорю я. – Ну сфотографировать фотографию.

– Ты не просто сфотографировала фотографии, – говорит мисс Дилейни. – Ты увеличила их и одним этим действием вложила в них гораздо больше смысла. Они хотят, чтобы на них смотрели.

– Спасибо, – говорю я. – Но и сам кинотеатр тоже важен. Это было ее любимое место, но она никогда не бывала внутри. Я подумала, что так смогу впустить ее.

Она кивает.

– Да. Если отойти и посмотреть на них не по отдельности, а как на группу, глаз первым делом видит освещенные изображения. – Она скользит взглядом по фотографиям. – Проигрыватель. Комната. Окно в каплях дождя. Босые ноги. Но потом я начинаю замечать детали окружения и понимаю, что на фотографии происходит гораздо больше. Ряды кресел пустуют – и это красноречивая пустота; изображения огромные, доминирующие, но их никто не видит. Это тайна. Между фотографом и изображением происходит очень личный диалог.

– А еще занавес, видите? – Я указываю на фото с автопортретом Ингрид в зеркале. Я слегка задернула тяжелый бархатный занавес с обеих сторон от снимка так, чтобы он прикрывал края, обрезая экран. – Я пыталась создать эффект, как будто ее скрыли от нас.

– Да. – Мисс Дилейни кивает. – Изображение проецируется и на занавес, но складки его размывают. Как будто пленка заканчивается раньше, чем задумано.

– Как будто она могла рассказать больше, если бы ее не вынудили уйти.

Еще какое-то время мы в молчании рассматриваем фотографии.

– У серии есть название?

– Да, – говорю я. – «Призраки».

– Кейтлин, – говорит она. – Это невероятная работа.

Я счастлива почти до боли – не только потому, что она это сказала, но и потому, что я знаю: это правда.

– Погоди минутку. – Она скрывается в подсобке, и я вспоминаю про страницу в моем рюкзаке, которую принесла ей, – ту, где Ингрид говорит о том, как сильно ее вдохновляла мисс Дилейни. Я собиралась отдать ее сегодня, но теперь мне не хочется этого делать. Может, это звучит эгоистично, но я хочу, чтобы сегодняшний день был посвящен мне. Так что я достаю листок из рюкзака и переворачиваю его текстом вниз.

Когда мисс Дилейни возвращается с банкой, полной канцелярских кнопок, я говорю:

– Это вам. Только не смотрите пока. Я положу на стол.

Она кивает, собирает мои фотографии и подтаскивает стул к передней стене кабинета. Вывешивает их, одну за другой, пока они не заполняют весь центральный ряд.

Первые фотографии нового года.

2

Я стою на краю трамплина у бассейна Генри, вытянув руки вверх.

– Ныряй уже! – кричит Дилан.

– Или не ныряй, – добавляет Тейлор. – Ты отлично смотришься. Вот это руки у тебя!

– Еще бы. Она же плотник, – говорит Дилан.

– Кто?

– Ты не знал?

Я прыгаю. Вода в бассейне такая теплая, что переход почти не чувствуется, но через секунду я оказываюсь в воде. Я открываю глаза в синем мире. Вижу пляжные шорты и ноги парней, девичьи бикини и красный лак на ногтях. Стены, выложенные бирюзовой плиткой. Я выныриваю. Слышу, как Генри спрашивает: «Она горячая?» – а Дилан отвечает: «Она лучше всех».

Экзамены позади. Мы на вечеринке в честь окончания учебного года, на которой я всегда мечтала побывать, но никогда не решалась.

– Помни, – сказала мне Дилан час назад, когда мы подошли к двери Генри, – пей пиво, обсуждай, кто кому нравится, и не забудь уединиться с Тейлором в родительской спальне.

– Ты серьезно? – спросила я.

Она пожала плечами.

– В принципе, просто поплавать тоже неплохо.

Я плаваю. Медленно и глубоко, касаясь пальцами гладкого белого дна. Кто-то проводит ладонью по моей спине. Тейлор. Мы целуемся под водой. Когда мы выныриваем, на его ресницах блестят капли воды.

– Замри, – говорю я. Он закрывает глаза, и я слизываю воду с его ресниц. Я чувствую вкус хлорки и лета.

– Ты что, плотник?

– Да.

– Дилан мне сказала. И фотограф?

– Да.

«А еще дочь, а еще подруга», – думаю я. Я закрываю глаза и пытаюсь представить себя во всех этих ролях одновременно. Мне почти удается. Я открываю глаза, широко улыбаясь.

– Ты такая красивая, – говорит он.

– Нет, ты.

Мы подплываем к дальнему борту бассейна. Мне бы хотелось иметь под рукой подводную камеру, чтобы заснять, как вокруг его ушей развеваются завитки волос. Как двигаются его колени, когда он рассекает воду сильными движениями.