Заметки из хижины "Великое в малом" - [44]

Топнув в ярости ногой, даос воскликнул:

— Она — оборотень! Своими чарами она довела до погибели уже более сотни людей, ее нужно было покарать, но так как она искусна и опытна в своем деле, то, если ей отрубить голову, дух ее сумеет спастись, а чтобы она умерла, необходимо было вырезать ее сердце. Отпустив ее на волю, вы стали причиной нескончаемых бед [в грядущем]. Это все равно что пожалеть хищного тигра, не подумав о тех лосях и оленях, которых он растерзает, о тех жизнях, которые он отнимет!

Вложив кинжал в ножны, даос в досаде и огорчении перешел речку и скрылся из виду.»

Рассказанная Бо-янем притча напоминает поговорку: «Пусть уж лучше один плачет, чем многие».

Тот, кто отнесся снисходительно к чиновнику-взяточнику, считает, что совершил доброе дело, да и другие называют его великодушным, но ведь о бедном-то люде, что продает своих сыновей и отдает своих жен в наложницы, он не подумал. Куда же годится такой сановник?

(18.) Сяньсяньский чиновник Ван (имени его я не знаю) работал писцом и поднаторел в вымогательствах. Но каждый раз, как у него накапливалось достаточно денег, он непременно тратил их на жертвоприношения в предместье.

В храме духа — покровителя города[210] был мальчик — даосский служка. Прогуливаясь как-то ночью по галерее храма, он заметил двоих в одежде мелких чиновников. Держа в руках счетную книгу, они что-то сверяли в ней.

— В нынешнем году он довольно много скопил, — сказал один из них, — но как бы его заставить все промотать?

Поразмыслив, второй ответил:

— Цуй Юнь вполне с этим справится, не стоит вам утруждать себя этой заботой.

В храме постоянно водились бесы, мальчик привык их видеть и не испугался, но он не знал, кто же эта Цуй Юнь и кого надо заставить промотать деньги.

Прошло некоторое время. В том городе появилась молоденькая певичка Цуй Юнь. Этот писец Ван страстно в нее влюбился и потратил на нее чуть ли не восемь-девять десятых всего, что скопил. Потом он заболел, и все, что оставалось, ушло на врачей и лекарства. Когда же поправился, оказалось, что он разорен начисто.

Люди подсчитали, что раньше у него было тысяч тридцать-сорок.

Позже он сошел с ума и скоропостижно скончался. На гроб[211] и то денег не оставил.

[19. Человеку является красавица-оборотень.].

(20.) В доме цензора Е Люй-тина начались вдруг лисьи чудеса: то средь бела дня кто-то с кем-то разговаривает, то Е Люй-тина с места сгонят, повсюду устроят беспорядок, нашкодят, то вдруг рюмки и чашки в пляс пойдут, то мебель по комнатам начнет расхаживать... Е Люй-тин рассказал об этом Чжан Чжэнь-жэню, и тот послал за даосским монахом.

Сначала даос написал амулет, но кто-то сейчас же разорвал этот амулет в клочья. Тогда даос посоветовал устроить жертвоприношение в честь духа — хранителя города, но и это не помогло.

— Наверняка это проделки Небесной лисы[212], — сказал даос, — без доклада Небу тут не обойтись.

Тогда воздвигли помост и начали семидневное служение. На третий день лиса все еще бранилась, но на четвертый она вдруг стала сама любезность и уступчивость. Е Люй-тин не хотел с ней ссориться и предложил кончить дело миром, но Чжан Чжэнь-жэнь возразил:

— Доклад ведь уже пошел на Небо, теперь не догонишь.

Наступил седьмой день. Внезапно послышался шум, грохот, окна и двери все нараспашку, до самого вечера не стихал шум.

Даос вызвал на подмогу других духов, и тогда только удалось схватить лису. Ее затолкали в глиняный сосуд с узким горлышком и закопали за воротами Гуаньцюймэнь[213].

Как-то я спросил Чжан Чжэнь-жэня о том, как удается изгнать нечистую силу. Он ответил:

— Я тоже толком не знаю, как это происходит, но следую установленным правилам. В большинстве случаев духи и бесы подчиняются печати[214], амулеты же находятся в ведении даосов. Постигший истину[215] подобен сановнику, а даос — мелкому чиновнику, без даоса он не может составить амулет, а даос без Постигшего истину не сможет поставить печать, амулет его не будет чудотворным. Что же до того, будет ли толк от этого или нет, так это похоже на официальные документы по судебным делам: либо они принимаются во внимание, либо оспариваются — раз на раз тут не приходится.

Рассуждение это показалось мне очень близким к истине. Я еще спросил:

— Допустим, что в заброшенном жилище или в глубоких горах вам повстречается вдруг нечистая сила, сумеете вы подчинить ее себе или нет?

— Возьмем в качестве примера сановника в пути, — ответил Чжан Чжэнь-жэнь, — разбойники, естественно, разбегаются и прячутся от него кто куда, а какой-нибудь из них не знает, что здесь проезжает сановник со свитой, продолжает себе разбойничать, и вдруг перед ним бунчуки и знамена. Сановник же, хотя у него есть все полномочия, все-таки не решится завербовать его на военную службу. Вот так обстоит и с тем, о чем вы спрашиваете.

Эти слова тоже очень верны. Но в таком случае, все разговоры о чудесах, которые творят духи, сильно преувеличены.

[21. Оценка Цзи Юнем конфуцианцев ханьской и сунской династий.]

(22.) Глава палаты земледелия Цао Чжу-сюй[216] рассказывал, что его двоюродный брат как-то на пути из Шэ в Янчжоу заехал к своему приятелю. Лето было в разгаре, стояла жара, и его приняли в библиотеке — большой прохладной комнате. Когда наступил вечер, он спросил, нельзя ли ему тут переночевать, но приятель ответил: