Задание на дом, или Реферат о Фёдоре Коне - [5]

Изба Нюшина стоит на краю села у леса, Егорша с братом живут с теткой, на другом конце. За селом в лесу — Болдинский монастырь. Колокол из-за леса поет, будит, зовет к заутрене[21]. Выйдет Нюша с рассветом на крылечко — а вокруг птицы поют. Душа у нее, как птица, взлетит над лесом да над полем. Нюша — певунья не удержится, запоет своим звонким голоском:

В уголочке три постели,

А на них сидят три мамки,

Каждая сыночка кормит,

Кормит, имя выбирает…

Егорша выглянет, а сесть рядом постесняется, будет стоять у двери, на лес засмотрится, будто и не поёт Нюша для него…

Одному — так жарко Солнце,

А другому — светел Месяц,

Третьему — так тихий Дождик.

Волосы у Егорши русые, совсем как у отца, кожаным ремешком собраны, рубаха вышита. Отец любит Егоршу, как родного сына. Да они и похожи, статные, русоволосые. Правда, отец крепкий, как дуб, а Егорша тоненький, как тополёк. У отца волосы прямые, а у Егорши кудри вьются. Уж как он их гребешком чешет, расправляет, да все без толку. Отец подшучивает над ним, любя, называет барашком.

Многие бабы да девки на них заглядываются. Егорша ни на кого не смотрит, да и отец не хочет в дом мачеху вести — дочку жалеет. Никак забыть не может свою Анастасию Никитишну, Настёну, Настеньку. Да и разве нет ее? Смотрит на него каждый день голубыми, как небушко, Нюшкиными глазами, звенит в песне колокольчиком:

Светел Месяц — для прохожих,

Тихий Дождик — для пшеницы,

А пшеница — для печенья,

А печенье — для молодок,

А молодки — для юнаков[22],

А юнаки — для народа,

А народ всегда — для Правды,

Ну,  а, Правда — в сердце Божьем.

— Славно, поёшь, дочка. Откуда эту песню знаешь?

— Мамина песня. Она мне пела, когда я еще маленькая была. Вспомнилась вот…

Замолчали. У Нюши слезинка по щеке прозрачной капелькой.

— Не плачь. Мамка с нами. Песню ее поешь и плачешь. Рази можно?

— Да я не плачу, тятя! — уткнулась шмыгающим носом в рукав альняной рубахи.[23] — Вот Егорша, и вовсе сирота, — Андрей повернулся к стоящему в проеме двери парню. — А нос не вешает, в уныние не впадает.

Тот встрепенулся, словно от сна очнулся:

— Да как же, дядя Андрей, вы мне заместо[24] отца и матери, чего же Бога гневить?

Отец поправил ремешок, потянулся. Складка между бровей стала глубже и суровей.

— Только наладились чуть, опять ляхи[25] грозят. Так и живём от разрухи до разрухи.

— Построят новую стену вокруг Смоленска, может и не пойдут.

— Пойти — пойдут, Егорша, этим панам всегда чужой кусок слаще. Вера наша православная им покоя не дает, подсластили себе католичество, сдобили, а покоя нет — не то! Сердцем чуют — не то! Сердце человеческое не обманешь, оно правду Божью знает! Правду православную, силу ее. Был я в костёле, когда на ляхов ходили.

— Ну и как там, батюшка?

— Чудно. Лавки, как в избе. Перед Господом сидят, кто как. Срам, зато удобно. Удобств ищут во всём, даже в вере — тело свое потешить. Даже перед Богом не соромно.

— А иконы есть?

— Иконы, как картинки, красота — да не та! Богородицу нашу, Свет наш, Правды вместилище — чтут. Не скажу ничего — чтут. Везде ей молятся и почитают. Матка Бозка по-ихнему. Ну да ладно, Бог им судья. Что нам ляхи? Век бы их не видать, пся крэв.[26] Придут — будем биться.

— Тятя, никому тебя не отдам! — притулилась щекой, уткнулась носом в отцовское плечо, затрепетала. Страшная правда предстоящей опасности обожгла. Вот он, отец, рядом, сильный, красивый — счастье то, какое! Древом от него пахнет, свежей стружкой, хлебом. И запах войны и горя она помнит. Горький запах сожжённых домов, сухаря из мякины, крови и сладковатый запах трупов, сваленных у деревни. Короткий миг счастья на Руси, когда вот так можно притулиться[27] к плечу. Нюша своим маленьким сердцем почувствовала эту исконную бабью тревогу и боль. Андрей понял, погладил мозолистой широкой ладонью по русым волосам, задумался:

— Есть счастье у него в жизни — дочка. Есть ремесло в руках — кормит, есть помощник добрый — Егорша. Есть село его, где родился и пригодился с могилами отцов и дедов. Есть монастырь. Есть Бог в сердце. Что еще у Него просить? Совестно. Разве только, чтобы ляхов отвел от села? Совестно. От одного села отведет, а рядом? Все рядом православные. Всем миром надо, иначе не сдюжишь. Вот стена будет в Смоленске, говорят — сила. Стена всегда сила. Может и побоятся. А главная — молитва и защита Богородицы. Покров ее над Русью. Им и спасёмся…

— Ну, Нюша, пора, некогда сидеть. А песню эту не забывай. Мамкина песня. Денег за купель выручим, а потом, глядишь, на ярмарку. Что купить тебе в Смоленске?

— Вощаницу[28] новую.

— Добро! Может гребень какой, колты[29] или бусы?

— Купи мне, тятя, зендяни лазоревой[30] на сарафан. Домаша обещалась сшить. А бусы у меня мамкины, ожерелье, что ты от ляхов ей привез в подарок, оно у меня — самое любимое, и другого не надо мне, тятя.

— Да ты, Нюша, заневестилась у меня, а я и не приметил.

— Вот еще! Скажешь тоже, — Нюша залилась пунцовой краской.

Отец встал:

— То, что ожерелье мамкино бережешь — правильно. Я его у ляха выменял, ювелирных дел мастера. Самоцветов у него было — невиданных. Только мне в глаза это бросилось сразу. Червоное как рябина наша на снегу полыхало. Лях за него уцепился: дрога, пан, ну дорого значит, каменья не обычные самоцветы, а со дна моря, не достать у нас. Только мне было все равно, шибко оно красивое было. Настя его любила, только по святам