Язык птиц - [19]

Шрифт
Интервал

Будто солнце завесою темной закроет.
Темный мир ее кос — словно стоны влюбленных,
Чадный дым их сердец, жаром страсти спаленных.
А бровей-полумесяцев тонкий изгиб!
Тут и толпы влюбленных смутиться могли б!
А под сводом бровей — взор, грозящий бедою, —
Ведь и своды чертога там смотрят с враждою!
А ресницы у глаз — что войска: ряд за рядом,
Все мятежной толпою готовы к осадам.
1115 Под очами — по крошечной родинке. Да!
Это точка под буквою в слове «беда»![115]
Эти точки — под оком, и в точках — уста,
У единой беды точек — словно у ста!
А уста — как тайник, тайны страсти таящий
Под незримой завесою, к тайнам манящей.
Те уста исцелят даже тяжкий недуг,
В них дыханьем Исы вдохновлен каждый звук.
Их рубины исток вдохновениям дали,
Для ослабших они исцелением стали.
1120 Ямки щек! Там сто тысяч невольников скрыто —
Ханаанских Юсуфов столикая свита! [116]
А кудрей своих кольца арканом метнет,—
И без счета в извивах их гибнет народ.
Буквой «нун» точка ямки в округлом окладе,
Словно рябь пузырьков на мерцающей глади.[117]
Стан трепещущий —• с веткою схож молодою,
Ну а поступь — с журчащей живою водою.
А глаза и уста, как на диво, — в разлад:
Убивают одни, а другие живят.
1125 А наряд ее — словно бы роз изобилье:
Сотни тысяч сердец повергает в бессилье.
А на платье — накидка, пестра и нарядна, —
Потрудились тут френги-умельцы изрядно! [118]
Хоть и насмерть сражает тот пестрый наряд,
Благовонье его — оживляет стократ.
Гнев безбожных очей ее в лютости ярой
Правоверным грозит неминучею карой.
Ее косы — зуннары: поддавшись их чарам,
Правоверный погрязнет в безверии яром!
1130 Прямо в душу краса ее льется волной,
Как холодная влага, испитая в зной.
Свет красы ее губит вселенную жаром,
Пламя уст ее жжет душу тленную жаром.
Здесь разумные станут огню поклоняться
И святые на святость свою покусятся!
Эта дочь христиан — небывалой красы —
В блеске солнца предстала, как чадо Исы.
Сердце шейха, как молнией, искрой пронзилось,
И душа его в море огня погрузилась.
1135 Но себя охранил он, к прощенью взывая,
«Бог велик!» — под молитвенной сенью взывая.
Приоткрыла красавица пламень лица
И сожгла всю молитву его до конца.
Стал на землю он падать, ослабший и хворый, •
Но обители тела стал посох опорой. .
Прислонился спиной он к высокой ограде,
Изумление чудом застыло во взгляде.
Но и телу и посоху был свой предел,
Обессилев вконец, он на землю осел.
1140 Вдруг безгрешную душу согрело любовью,
Кровь вступила, исполнилось тело любовью.
Мощь и немощь терзали и душу и тело,
В изумленье застыли друзья онемело.
Друг на друга они удивленно глядят
И разводят руками, потупивши взгляд.
Все до ночи в великом смятении были,
Да и горем убиты не менее были.
Ночь покрыла весь свет темнотою обложной,
Словно темень безверия — замок безбожный.
1145 Мрак за теменью пал, и слепой и немой,
И пришельцев окутало черною тьмой.
И остались пришельцы в земле нечестивых,
Не земля — горы бед там зияют в извивах.
И для шейха настал день великой печали, —
Люди ночи столь темной вовек не видали.
Небо скрылось под пологом бедствий и мук,
Словно гвозди на нем — точки-звезды вокруг.
. Слезы неба текли, едким дымом пролиты,
Чадным облаком, в выси гонимым, пролиты.
1150 И тогда небеса без движенья застыли,
Словно горы — в могучей и скованной силе.
Небо пленникам бедствий страду принесло,
И большую, как горы, беду принесло.
И сокрылась вселенная в гибельных кручах,
Пали вниз миллионы каменьев горючих.
Очи неба слезинками звезды роняли,
Словно плача о шейхе в жестокой печали.
Этот плач — поминанье о людях земных,
Темень черных одежд — это траур о них.
1155 Шейх повержен, и попран, и сломлен бедою,
Изнемог он, измученный долей худою.
Гнетом страсти давим, в униженье убогом
На земле он лежал перед мрачным чертогом.
Страсть сожгла ему душу и тело огнем,
Вера в бога в неверье горела огнем.
В море слез он тонул, в муках жажды тяжелых:
Пламень сердца из уст вырывался, как всполох.
Страсть любви ему все пеленою затмила,
Мраком ночи ему все земное затмило.
1160 Сто негаданных бедствий послал ему рок,
И несчастный сквозь слезы рыданий изрек:
«Что ни миг, то несчастье и новая кара,
И за что мне, о небо, суровая кара?
Ты сгубило покой мой и страстью смутило,
Сотня огненных бедствий меня поглотила.
Светом солнца сначала ты грело мой взор,
А потом плен и мрак мне послало в позор.
Да и только ли мрак овладел небесами?
Самый лик естества измарало ты в сраме.
1165 Ад сокрыл всю вселенную клубами дыма,
Пламя ада — души моей жаром палимо.
О аллах! Это что за ненастная ночь?
Где бывала такая несчастная ночь?
Я изведал немало несчастий ночами,
Но не видел таких я напастей ночами.
То не ночь — это сумрак, извергнутый адом,
Или — стоны небес мир окутали чадом.
Да не ведает ночь эту боле никто,
Да не знает подобной неволи никто.
1170 Начинать ли про муку ночную рассказы,
Иль о днях моих бедствий начну я рассказы, —
Чувства в теле, желанья, рассудок и разум
За завесою страсти сокроются разом!
Всех желаний, что жгли меня ранее, нет,
Только в муках любви им скончания нет!
Я и сил не найду в моем немощном теле,
Чтобы эти рыданья они претерпели.
Голове моей как притерпеться к ударам,
Не поддаться каменьям печали и карам?
1175 Где глаза —лунный лик созерцать без конца,

Еще от автора Алишер Навои
Фархад и Ширин

«Фархад и Ширин» является второй поэмой «Пятерицы», которая выделяется широтой охвата самых значительных и животрепещущих вопросов эпохи. Среди них: воспевание жизнеутверждающей любви, дружбы, лучших человеческих качеств, осуждение губительной вражды, предательства, коварства, несправедливых разрушительных войн.


Семь планет

«Семь планет» — предпоследняя поэма «Пятерицы». Это остросюжетное многоплановое произведение, в котором ход повествования перебивается семью вставными новеллами в стихах. Причем каждая из них, при ее самостоятельном характере, связана с главной сюжетной линией поэмы, в центре которой история любви шаха Бахрама Гура и невольницы по имени Диларам.


Поэмы

Удивительно широк и многогранен круг творческих интересов и поисков Навои. Он — поэт и мыслитель, ученый историк и лингвист, естествоиспытатель и теоретик литературы, музыки, государства и права, политический деятель. В своем творчестве он старался всесторонне и глубоко отображать действительность во всем ее многообразии. Нет ни одного более или менее заслуживающего внимания вопроса общественной жизни, человековедения своего времени, о котором не сказал бы своего слова и не определил бы своего отношения к нему Навои.


Газели

В произведениях Алишера Навои тюркский стих достиг вершин художественности, — его газели отличает филигранная обработка, виртуозная инструментовка, семантическая игра, свежесть метафор.


Смятение праведных

«Смятение праведных» — первая поэма, включенная в «Пятерицу», является как бы теоретической программой для последующих поэм.В начале произведения автор выдвигает мысль о том, что из всех существ самым ценным и совершенным является человек. В последующих разделах поэмы он высказывается о назначении литературы, об эстетическом отношении к действительности, а в специальных главах удивительно реалистически описывает и обличает образ мысли и жизни правителей, придворных, духовенства и богачей, то есть тех, кто занимал господствующее положение в обществе.Многие главы в поэме посвящаются щедрости, благопристойности, воздержанности, любви, верности, преданности, правдивости, пользе знаний, красоте родного края, ценности жизни, а также осуждению алчности, корыстолюбия, эгоизма, праздного образа жизни.


Стена Искандара

«Стена Искандара», пятая, последняя, поэма «Пятерицы», — объемное многоплановое эпическое произведение, в котором нашли свое отражение основные вопросы, волновавшие умы и сердца людей того далекого времени и представляет собой подлинную энциклопедию общественной жизни и мыслей эпохи Навои.Главным героем поэмы является Искандар, и почти весь сюжет произведения связан с его личностью, с его деятельностью и мировоззрением. В лице великого полководца древности Навои создает образ идеального правителя и противопоставляет его государственным деятелям своей эпохи.


Рекомендуем почитать
Вторая записка Абу Дулафа

Назидательный характер присущ многим жанрам средневековой литературы, в особенности адабу. Занимательность сюжета, живость изложения и образность языка приближают «Вторую записку» к. художественной литературе, что и не удивительно, поскольку автор был поэтом. Композиционно работа выглядит, как маршрут некоего путешествия, которое начинается от города аш-Шиза в Южном Азербайджане и проходит сначала на север до Баку, затем на Тифлис, оттуда через Ардебиль в Шахразур и, наконец, более или менее последовательно, на восток через Кармисин — Хамадан — Рей — Табаристан — Кумис — Тус — Нишапур до Герата, после описания которого Абу Дулаф переходит к характеристике Исфахана и городов Хузистана, чем и завершается сочинение. Это укороченный вариант книги, а именно, арабский текст записки Абу Дулафа в нем опущен.


Книга дворцовых интриг. Евнухи у кормила власти в Китае

Эта книга необычна, потому что необычен сам предмет, о котором идет речь. Евнухи! Что мы знаем о них, кроме высказываний, полных недоумения, порой презрения, обычно основанных на незнании или непонимании существа сложного явления. Кто эти люди, как они стали скопцами, какое место они занимали в обществе? В книге речь пойдет о Китае — стране, где институт евнухов существовал много веков. С евнухами были связаны секреты двора, придворные интриги, интимные тайны… Это картины китайской истории, мало известные в самом Китае, и тем более, вне его.


Кадамбари

«Кадамбари» Баны (VII в. н. э.) — выдающийся памятник древнеиндийской литературы, признаваемый в индийской традиции лучшим произведением санскритской прозы. Роман переведен на русский язык впервые. К переводу приложена статья, в которой подробно рассмотрены история санскритского романа, его специфика и место в мировой литературе, а также принципы санскритской поэтики, дающие ключ к адекватному пониманию и оценке содержания и стилистики «Кадамбари».


Книга попугая

«Книга попугая» принадлежит к весьма популярному в странах средневекового мусульманского Востока жанру произведений о женской хитрости и коварстве. Перевод выполнен в 20-х годах видным советским востоковедом Е. Э. Бертельсом. Издание снабжено предисловием и примечаниями. Рассчитано на широкий круг читателей.


Кыз-Жибек

Казахская народная лиро-эпическая поэма, названа по имени героини. В переводе означает Девушка Шёлк, Шелковая девушка. Это произведение — жемчужина казахского фольклора. Казахская «Ромео и Джульетта» воспевает верность в любви, дружбе, отвагу и патриотизм. Романтический эпос, разворачивающийся в начале XVI века, когда впервые из многих степных родов и племен образовывалось Казахское ханство, записан в XIX веке. Впервые издан в 1894 году в Казани. Сегодня известно шестнадцать оригинальных версий эпоса. В 1988 году поэма была переведена на русский язык Бахытжаном Канапьяновым.


Тысяча и одна ночь. Том II

Книга сказок и историй 1001 ночи некогда поразила европейцев не меньше, чем разноцветье восточных тканей, мерцание стали беспощадных мусульманских клинков, таинственный блеск разноцветных арабских чаш.«1001 ночь» – сборник сказок на арабском языке, объединенных тем, что их рассказывала жестокому царю Шахрияру прекрасная Шахразада. Эти сказки не имеют известных авторов, они собирались в сборники различными компиляторами на протяжении веков, причем объединялись сказки самые различные – от нравоучительных, религиозных, волшебных, где героями выступают цари и везири, до бытовых, плутовских и даже сказок, где персонажи – животные.Книга выдержала множество изданий, переводов и публикаций на различных языках мира.В настоящем издании представлен восьмитомный перевод 1929–1938 годов непосредственно с арабского, сделанный Михаилом Салье под редакцией академика И. Ю. Крачковского по калькуттскому изданию.


Федра

Трагедия, сюжет которой заимствован Расиным у Еврипида. Трагедия, первоначально носившая заглавие «Федра и Ипполит», была впервые представлена в Бургундском отеле 1 января 1677 г. Шедевр Расина окончательно утвердил свои права на парижской сцене. Тогда же вышло и первое издание пьесы. Заглавие «Федра» появилось лишь в собрании трагедий Расина в 1687 г.


Анналы

Великий труд древнеримского историка Корнелия Тацита «Анналы» был написан позднее, чем его знаменитая «История» - однако посвящен более раннему периоду жизни Римской империи – эпохе правления династии Юлиев – Клавдиев. Под пером Тацита словно бы оживает Рим весьма неоднозначного времени – периода царствования Тиберия, Калигулы, Клавдия и Нерона. Читатель получает возможность взглянуть на портрет этих людей (и равно на «портрет» созданного ими государства) во всей полноте и объективности исторической правды.


Письма к жене

Письма А. С. Пушкина к жене — драгоценная часть его литературно-художественного наследия, человеческие документы, соотносимые с его художественной прозой. Впервые большая их часть была опубликована (с купюрами) И. С. Тургеневым в журнале «Вестник Европы» за 1878 г. (№ 1 и 3). Часть писем (13), хранившихся в парижском архиве С. Лифаря, он выпустил фототипически (Гофман М. Л., Лифарь С. Письма Пушкина к Н. Н. Гончаровой: Юбилейное издание, 1837—1937. Париж, 1935). В настоящей книге письма печатаются по изданию: Пушкин А.С.


Полинька Сакс

Юная жена важного петербургского чиновника сама не заметила, как увлеклась блестящим офицером. Влюбленные были так неосторожны, что позволили мужу разгадать тайну их сердец…В высшем свете Российской империи 1847 года любовный треугольник не имеет выхода?