Язык птиц - [18]

Шрифт
Интервал

Веру в бога, рассудок и разум забуду.[103]
Дом неверия лучшим из мест я признаю,
Повяжу я зуннар, даже крест я признаю.[104]
Захмелев в кабачке, позабуду я честь
И, спаливши Коран, стану идолов честь.[105]
1050 Я в чертоге любви свою веру порушу,
От стыда и от чести избавлю я душу.[106]
Буду в колокол бить непотребным я звоном,[107]
Перед идолом ниц, дам я волю поклонам.
К пояснице своей повяжу я зуннар,
Изойду болтовнею, веселием яр.

ПРИТЧА

Шейх Санан был в чести у благого порога,
Тайн невидимой сущности ведал он много.[108]
Средь святых и святейших он жил у Каабы,[109]
Его святость с пророками спорить могла бы.
1055 Он в народе столпом благочестия слыл,
Шейхом шейхов священной Каабы он был.
У дверей его — шахи, как нищие — кругом,
Было лестно им, если он звал их к послугам.
Все молитвы его за скорбящих в печали
Сонмы ангелов, руки воздев, привечали.
Лик желанный — мечтаний и дум существо —
Рдел сиянием в зеркале сердца его.
С ним мюридов — четыреста, сутью и с виду
Джунаиду под стать и сродни Баязиду.[110]
1060 По величью он выше высот небосклона,
Милосердьем — превыше предвечного трона.
Если мир почернел бы от дыма и бед,
От молитв его вмиг возгорелся бы свет.
А для тех, кто спознался с лихою напастью,
Он молитву прочтет — и не быть их несчастью.
Все реченья его — дар пророчеств небесных,
А свершения — плод откровений чудесных.
Лишь помыслит о чем-нибудь — сбудется враз,
Небывалое в быль превратится тотчас.
1065 Как-то раз ночь за ночью ему сновиденье, —
Потерял он покой и лишился терпенья.
Он проснется и молит защиты и крова,
А закроет глаза —тот же сон ему снова:
Будто в чуждой стране он бредет наобум,
А потом узнает, что страна эта — Рум.[111]
Там забрел в монастырь он и вдребезги пьяным
Стал молиться под стать бывшим там христианам.[112]
Сон маячил пред ним неотвязною тайной,
И решил он: беда эта — знак не случайный.
1070 Всякий жребий — притон ли, святыня святынь —
Предначертан судьбой, как ни брось, как ни кинь.
Значит, надо в те страны скорее сбираться,
Если рок повлечет — не робея, сбираться.
Раз уж мне этот край предуказан судьбою,
Что со мной ни случится — я связан судьбою.
Поразмыслил о деле он: как ни верти,
Видит — выхода нету и надо идти.
Вот пошел он, как путник, к священным оградам,
Сотню раз обошел их прощальным обрядом.
1075 Обходя, предавался он горестным думам,
И пошел он в предел, называемый Румом.
И узнали сподвижники шейхов обет,
И пошли они в странствие шейху вослед.
Так и шли они — праведник подвигов славных
И четыреста присных — мужей достославных.
В сердце шейха запали тревога и смута
И губить его стали жестоко и люто.
Каждый миг приносил ему тяготы дум,
И от них непрестанно бывал он угрюм.
1080 И друзья перемену в нем ту распознали,
И печаль, и его маету распознали.
И решили вопрос обратить к нему чинно, —
Им неведомо было, в чем грусти причина.
На вопрос их — от шейха ни слова в ответ,
И от этого было немало им бед.
Прямо к цели за ним они следом шагали,
Да не к цели — к бесчисленным бедам шагали!
И пока они шли в ту страну вереницей,
В сердце шейха тревоги вздымались сторицей.
1085 Миновали они много мест и дорог
И увидели вдруг необычный чертог.
Купола его — ровня небесному своду,
Много башенок странных, невиданных сроду.
Его камни — из скал неудач и несчастий,
А кирпичная кладка — из глины напастей.
В красоте его скрыто сто грозных примет,
Сто узоров на нем —1 удивительней нет.
Там с причудливых башенок смотрится смута,
И скитальцу ни крова там нет, ни приюта.
1090 Ярче страстных очей там оконные щели,
Но пристанища зла в них укрыться сумели.
Истой вере чертог этот — гибель и вред,
И повсюду там страсти погибельной след.
Там в проемах — как горы камней для защиты —
Саблей страсти ссеченные головы скрыты.
Правоверных побить они градом готовы,
Целый мир погубить камнепадом готовы.
Скрыты полчища гнуси за створой ворот,
Гнусный купол дворца — шириной в небосвод.
1095 Там сто тысяч коварств слиты в цепь, словно звенья,
Страсть безумьем сковала их в цепь исступленья.
Жаром страсти горят там сто огнемолелен,
В них — ста тысяч безумств хоровод беспределен.[113]
В том чертоге— кружение дыма, и чад
Черным мраком безверья и злобой чреват.
И доныне притон, столь же преданный сквернам,
И неверным неведом был и правоверным.
И покинули силы тут шейхово тело,
Душу немощью горя и мук одолело.
1100 Цепенением слабости скован он был,
Блеском мира чудес очарован он был.
Зачарованным взором скользя по громадам,
Вдруг с одним из чудес повстречался он взглядом.
Видит — будто завеса окошко прикрыла,
Широтой — словно небо, а в центре — светило.
Ветер полог надует и чуть отвернет —
И лучи того солнца сверкают с высот.
Да какое там солнце — сто солнц бесноватых
Мотыльками порхают в горящих закатах.
1105 Воплощенье чудесного духа то диво,
Его трепет в душе отражается живо.
А за ним — дивный лик, душу жгущий красой —
Кипарису и розе присущей красой.
И душа зачарована блещущим ликом, —
Каждый миг предстает он в виденье столиком.
Чудный лик красотою — прекраснее гурий,
Он сияет, как солнце, в рассветной лазури.[114]
Лик ее — яркий свет, кудри — темень и мрак,
Признак веры — тот свет, тьма — безверия знак.
1110 А завесой кудрей лик свой томный закроет —

Еще от автора Алишер Навои
Фархад и Ширин

«Фархад и Ширин» является второй поэмой «Пятерицы», которая выделяется широтой охвата самых значительных и животрепещущих вопросов эпохи. Среди них: воспевание жизнеутверждающей любви, дружбы, лучших человеческих качеств, осуждение губительной вражды, предательства, коварства, несправедливых разрушительных войн.


Семь планет

«Семь планет» — предпоследняя поэма «Пятерицы». Это остросюжетное многоплановое произведение, в котором ход повествования перебивается семью вставными новеллами в стихах. Причем каждая из них, при ее самостоятельном характере, связана с главной сюжетной линией поэмы, в центре которой история любви шаха Бахрама Гура и невольницы по имени Диларам.


Смятение праведных

«Смятение праведных» — первая поэма, включенная в «Пятерицу», является как бы теоретической программой для последующих поэм.В начале произведения автор выдвигает мысль о том, что из всех существ самым ценным и совершенным является человек. В последующих разделах поэмы он высказывается о назначении литературы, об эстетическом отношении к действительности, а в специальных главах удивительно реалистически описывает и обличает образ мысли и жизни правителей, придворных, духовенства и богачей, то есть тех, кто занимал господствующее положение в обществе.Многие главы в поэме посвящаются щедрости, благопристойности, воздержанности, любви, верности, преданности, правдивости, пользе знаний, красоте родного края, ценности жизни, а также осуждению алчности, корыстолюбия, эгоизма, праздного образа жизни.


Газели

В произведениях Алишера Навои тюркский стих достиг вершин художественности, — его газели отличает филигранная обработка, виртуозная инструментовка, семантическая игра, свежесть метафор.


Поэмы

Удивительно широк и многогранен круг творческих интересов и поисков Навои. Он — поэт и мыслитель, ученый историк и лингвист, естествоиспытатель и теоретик литературы, музыки, государства и права, политический деятель. В своем творчестве он старался всесторонне и глубоко отображать действительность во всем ее многообразии. Нет ни одного более или менее заслуживающего внимания вопроса общественной жизни, человековедения своего времени, о котором не сказал бы своего слова и не определил бы своего отношения к нему Навои.


Стена Искандара

«Стена Искандара», пятая, последняя, поэма «Пятерицы», — объемное многоплановое эпическое произведение, в котором нашли свое отражение основные вопросы, волновавшие умы и сердца людей того далекого времени и представляет собой подлинную энциклопедию общественной жизни и мыслей эпохи Навои.Главным героем поэмы является Искандар, и почти весь сюжет произведения связан с его личностью, с его деятельностью и мировоззрением. В лице великого полководца древности Навои создает образ идеального правителя и противопоставляет его государственным деятелям своей эпохи.


Рекомендуем почитать
Мудрецы Поднебесной империи

Китай, Поднебесная империя – родина древнейших, но не утрачивающих своей значимости философских учений и мировых религий, фантастическое царство всепроникающего духа и средоточия мистических сил Земли, центр сакральных знаний человечества и мир, хранящий первозданные тайны природы. И в то же время – духовное и плотское, мудрость и глупость, богатство и бедность, алчность и щедрость, милосердие и жестокость, дружба и вражда – все человеческое оказывается представленным здесь каким-то непостижимо символическим образом.


Китайский эрос

«Китайский эрос» представляет собой явление, редкое в мировой и беспрецедентное в отечественной литературе. В этом научно-художественном сборнике, подготовленном высококвалифицированными синологами, всесторонне освещена сексуальная теория и практика традиционного Китая. Основу книги составляют тщательно сделанные, научно прокомментированные и богато иллюстрированные переводы важнейших эротологических трактатов и классических образцов эротической прозы Срединного государства, сопровождаемые серией статей о проблемах пола, любви и секса в китайской философии, религиозной мысли, обыденном сознании, художественной литературе и изобразительном искусстве.


Макамы

Макамы — распространенный в средневековых литературах Ближнего и Среднего Востока жанр, предвосхитивший европейскую плутовскую новеллу. Наиболее известным автором макам является арабский писатель, живший в Ираке. Абу Мухаммед аль-Касим аль-Харири (1054—1122). Ему принадлежит цикл из 50 макам, главный герой которых — хитроумный Абу Зейд ас-Серуджи — в каждой макаме предстает в новом обличье, но неизменно ловко выпутывается из самых затруднительных положений. Макамы написаны рифмованной ритмической прозой с частыми стихотворными вставками.


Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии

В сборник вошли произведения таких поэтов как: Калидаса, Хала, Амару, Бхартрихари, Джаядева, Тирукурал, Шейх Фарид, Чондидаш, Мира-баи, Мирза Галиб, Цао Чжи, Лю Чжень, Цзо Сы, Шэнь, Юй Синь, Хэ Чжи-чжан, Оуян Сю, Юй Цянь, Линь Хун, Юри-ван, Астролог Юн, Тыго, Кюне, Син Чхун, Чон Со, Пак Иннян, Со Гендок, Хон Сом, Ли Тхэк, Чон Джон, Сон Ин, Пак Ын, Ю.Ынбу, Ли Ханбок, Понним-тэгун, Ким Юги, Ким Суджан, Чо Менни, Нго, Тян Лыу, Виен Тиеу, Фам Нгу Лао, Мак Динь Ти, Тю Дыонг Ань, Ле Тхань Тонг, Нго Ти Лаг, Нгуен Зу, Какиномото Хитамаро, Оттомо Табито, Нукада, Отомо Саканоэ, Каса Канамура, Оно Такамура, Минамото Масадзуми, Фудзивара Окикадзэ, Идзуми Сикибу, Ноин-Хоси, Сагами, Фудзивара Иэцунэ, Сюндо Намики, Фудзивара Тосинари, Минамото Мититомо, Сетэцу, Басе, Ранран, Сампу, Иссе, Тие, Бусон, Кито, Исса, Камо Мабути, Одзава Роан, Рекан, Татибана Акэми и мн.др.


Услада душ, или Бахтияр-наме

Книга-памятник персидской орнаментальной прозы XIII в. Автор в распространенной в то время манере развивает тему о вреде поспешных решений, щедро украшая повествование примерами, цитатами, риторическими фигурами.


Игрок в облавные шашки

«Дважды умершая» – сборник китайских повестей XVII века, созданных трудом средневековых сказителей и поздних литераторов.Мир китайской повести – удивительно пестрый, красочный, разнообразные. В нем фантастика соседствует с реальностью, героика – с низким бытом. Ярко и сочно показаны нравы разных слоев общества. Одни из этих повестей напоминают утонченные новеллы «Декамерона», другие – грубоватые городские рассказы средневековой Европы. Но те и другие – явления самобытного китайского искусства.Данный сборник составлен из новелл, уже издававшихся ранее.


Федра

Трагедия, сюжет которой заимствован Расиным у Еврипида. Трагедия, первоначально носившая заглавие «Федра и Ипполит», была впервые представлена в Бургундском отеле 1 января 1677 г. Шедевр Расина окончательно утвердил свои права на парижской сцене. Тогда же вышло и первое издание пьесы. Заглавие «Федра» появилось лишь в собрании трагедий Расина в 1687 г.


Анналы

Великий труд древнеримского историка Корнелия Тацита «Анналы» был написан позднее, чем его знаменитая «История» - однако посвящен более раннему периоду жизни Римской империи – эпохе правления династии Юлиев – Клавдиев. Под пером Тацита словно бы оживает Рим весьма неоднозначного времени – периода царствования Тиберия, Калигулы, Клавдия и Нерона. Читатель получает возможность взглянуть на портрет этих людей (и равно на «портрет» созданного ими государства) во всей полноте и объективности исторической правды.


Письма к жене

Письма А. С. Пушкина к жене — драгоценная часть его литературно-художественного наследия, человеческие документы, соотносимые с его художественной прозой. Впервые большая их часть была опубликована (с купюрами) И. С. Тургеневым в журнале «Вестник Европы» за 1878 г. (№ 1 и 3). Часть писем (13), хранившихся в парижском архиве С. Лифаря, он выпустил фототипически (Гофман М. Л., Лифарь С. Письма Пушкина к Н. Н. Гончаровой: Юбилейное издание, 1837—1937. Париж, 1935). В настоящей книге письма печатаются по изданию: Пушкин А.С.


Полинька Сакс

Юная жена важного петербургского чиновника сама не заметила, как увлеклась блестящим офицером. Влюбленные были так неосторожны, что позволили мужу разгадать тайну их сердец…В высшем свете Российской империи 1847 года любовный треугольник не имеет выхода?