Яркие огни, большой город - [23]
И вот теперь ты стоишь перед универмагом «Сакс» на Пятой авеню и пялишься на манекен. Как-то на прошлой неделе ты попытался выместить на нем свои чувства и принялся орать на него. Подошел полицейский и предложил тебе покричать где-нибудь в другом месте. Да, вот так она и выглядела перед отъездом — отсутствующий взгляд, крепко сжатые губы.
Когда же она превратилась в манекен?
Ты снова в редакции. Твоя решимость проверять факты, касающиеся недавних выборов во Франции, несколько поувяла. Прикорнуть, что ли, в одном из редакторских кабинетов наверху? Но тебе придется торчать здесь. Завариваешь чашку растворимого кофе — четыре столовые ложки «Максима». Меган сообщает, что тебе звонили трижды: президент Общества полярных исследователей, еще кто-то из Франции и твой брат Майкл.
Заходишь в кабинет Клары, чтобы забрать гранки, но на столе их нет. Ты спрашиваешь о них у Риттенхауза, и он сообщает, что звонила Клара и велела отослать гранки в работу. Она велела также прислать их фотокопии к ней домой.
— Ну,— говоришь ты то ли с ужасом, то ли с облегчением.— Теперь конец.
— У тебя есть какая-нибудь дополнительная правка? — спрашивает Риттенхауз.— Ее наверняка еще можно внести.
Мотаешь головой:
— Чтобы все исправить, мне нужно пересмотреть последние три года.
— Конечно, ты не вспомнил о кренделе,— говорит Меган.— Не беспокойся. Я совсем не голодна. Да и вообще мне не стоит обедать.
Ты извиняешься. Просишь прощения. Говоришь, что у тебя в голове чертова куча забот. У тебя плохая память на мелочи. Хотя ты точно знаешь, когда разгромили Непобедимую армаду, но даже не представляешь себе сумму на своей чековой книжке. Каждый день ключи или бумажник у тебя куда-то деваются. В этом одна из причин твоих постоянных опозданий. Если даже добираться в редакцию по утрам для тебя сложно, то как уж тут упомнить все, что надо сделать за день. Ты не можешь внимательно слушать, когда с тобой разговаривают. На свете так много ерунды. Крупные проблемы — с ними по крайней мере можно сражаться в открытую. Но эти мелочи... ты бьешься насмерть с главными силами врага, а тут эта жалкая мелочовка ведет по тебе снайперский огонь из засады.
— Извини, Мег. Я и вправду очень виноват. Я просто великий путаник.
Все смотрят на тебя. Меган подходит и кладет руку тебе на плечо. Гладит по голове.
— Не волнуйся,— говорит она.— Бог с ним, с кренделем. Сядь и успокойся. Все образуется.
Кто-то приносит тебе стакан воды. На фоне окон цветы в горшках образуют силуэт джунглей — картина простой, близкой к природе жизни. Тебе видятся острова, пальмы, сбор урожая. Бежать.
Коматозный ребенок жив!
Все очень добры. Коллеги хотят прикрыть тебя, позаботиться о материале, который лежит на твоем столе. Еще недавно ты был склонен недооценивать доброту людей. Но Меган, Уэйд, Риттенхауз — все они хотят, чтобы ты расслабился, пошел домой, а ты идти домой не хочешь. Твоя квартира — камера пыток. В кухонных шкафах — клещи, на стенах — кольца, кровать утыкана шипами. Туда — ни в коем случае. Теперь, когда ты освободился от работы, сковывавшей тебя железной хваткой обязательств, редакция кажется тебе забавным местом, местом, которое ты любишь, потому что уже потерял свое право на него.
Бредешь в библиотеку полистать старые номера журнала. Архивариус Марианна рада тебя видеть. Посетителей у нее бывает немного. Целый день она разрезает номера журнала на колонки и расклеивает в подшивочные тома по авторам, теме и году. Ей всегда известно, где что лежит. Сначала она разочарована, что тебе ничего особенного не нужно, затем удивляется — когда ты пытаешься с ней заговорить. В ответ на твой вопрос, где она живет, Марианна настораживается, но затем постепенно оттаивает, поскольку ты переходишь на нейтральную тему — кино. Она поклонница комедий тридцатых и сороковых годов — Любич, Капра, Кьюкор>39.
— Ты видел «Заваруху в раю»? — спрашивает она. Да. Конечно, видел.
— Фильмы теперь совсем не те, что раньше,— говорит она, затем намекает, что у одного так называемого критика, известного вам обоим, дрянной вкус и грязный язык. Марианна предана журналу, но ее беспокоит, что новые сотрудники — карьеристы — расшатывают его устои. Ее тревожит, что Друид окружил себя льстецами. Нырнув в клетку со старыми томами, она вылезает с подшивкой за 1976 год. Листает страницы и указывает пальцем на абзац с бранным словом, впервые пробившимся в журнал. Конечно, это всего лишь беллетристика, конечно, автор получил Национальную книжную премию, Но все же... Плотина нравственности рушится. Марианна считает обязанностью журнала придерживаться определенных норм.
— Когда-нибудь надо твердо сказать им «нет». Если не мы, то кто же? — Ты находишь такую заботу о благопристойности весьма трогательной.
— Дело не только в этом, главное — реклама,— говоришь ты.— Посмотри на рекламные картинки. Женщины соблазнительно дымят сигаретами, бриллианты, декольте, куда ни посмотришь — одни сиськи.
— Да, верно,— соглашается она.— Знаешь, что мне сегодня утром в подземке сказал какой-то мальчишка? И ведь сопляк, лет восемь, десять— никак не больше!
— Что же он сказал?
Известный репортер Коннор Макнайт добился в жизни многого. Действительно, есть чему позавидовать: работа в популярном глянцевом журнале, общение с голливудскими звездами, дружба со знаменитостями, невеста — фотомодель. Но почему же Коннор ненавидит свою жизнь?
Борис Евсеев — родился в 1951 г. в Херсоне. Учился в ГМПИ им. Гнесиных, на Высших литературных курсах. Автор поэтических книг “Сквозь восходящее пламя печали” (М., 1993), “Романс навыворот” (М., 1994) и “Шестикрыл” (Алма-Ата, 1995). Рассказы и повести печатались в журналах “Знамя”, “Континент”, “Москва”, “Согласие” и др. Живет в Подмосковье.
Приносить извинения – это великое искусство!А талант к нему – увы – большая редкость!Гениальность в области принесения извинений даст вам все – престижную работу и высокий оклад, почет и славу, обожание девушек и блестящую карьеру. Почему?Да потому что в нашу до отвращения политкорректную эпоху извинение стало политикой! Немцы каются перед евреями, а австралийцы – перед аборигенами.Британцы приносят извинения индусам, а американцы… ну, тут список можно продолжать до бесконечности.Время делать деньги на духовном очищении, господа!
Коллекции бывают разные. Собирают старинные монеты, картины импрессионистов, пробки от шампанского, яйца Фаберже. Гектор, герой прелестного остроумного романа Давида Фонкиноса, молодого французского писателя, стремительно набирающего популярность, болен хроническим коллекционитом. Он собирал марки, картинки с изображением кораблей, запонки, термометры, заячьи ланки, этикетки от сыров, хорватские поговорки. Чтобы остановить распространение инфекции, он даже пытался покончить жизнь самоубийством. И когда Гектор уже решил, что наконец излечился, то обнаружил, что вновь коллекционирует и предмет означенной коллекции – его юная жена.
«Да или нет?» — всего три слова стояло в записке, привязанной к ноге упавшего на балкон почтового голубя, но цепочка событий, потянувшаяся за этим эпизодом, развернулась в обжигающую историю любви, пронесенной через два поколения. «Голубь и Мальчик» — новая встреча русских читателей с творчеством замечательного израильского писателя Меира Шалева, уже знакомого им по романам «В доме своем в пустыне…», «Русский роман», «Эсав».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.