Я виноват, Марьям - [18]

— Я часто приходила сюда одна пасти гусей, я думала, что это возможно только во сне прийти сюда с тобой, — призналась Марьям, — а теперь мы прошли с тобой аллею и даже не заметили ее, — погрустнела она. — Все равно я так счастлива, что счастливее быть нельзя! Но уезжай, ради аллаха, скорее уезжай! Он сейчас пьян, он носит финку. Вдруг ему скажут, что я ушла с тобой. Иди, иди, скоро поезд.

— Едем вместе! — не отдавая себе отчета, сказал я. — Едем вместе!

— Нет, нет! Мои дети, твоя жена, сын? Что ты придумал, Джемал? Спасибо тебе, за все спасибо, но, ради аллаха, уезжай! Уезжай! Полустанок тут совсем рядом, скоро поезд.

Она толкнула меня вперед, сама повернулась и побежала.

Я пошел за ней на расстоянии, я хотел убедиться, что ей ничто не грозит.

Вот Марьям достигла первых плетней аула, пошла по отдаленным улочкам, наконец, я перевел дух: зашла в дом своей матери. В окне зажегся свет и долго не потухал. Я открыл калитку во двор к Юсупу, присел на улице в их садике.

Если Марьям пройдет в дом мужа, она пройдет мимо меня, и я сумею ее проводить, а если будет нужно, то и защитить.

Я ждал долго, Марьям все не шла. Потом в домике погас свет, и я понял, что она осталась ночевать у своей матери.

Я уехал в город ранним утренним поездом, чтобы не опоздать на службу.

14

Утром, сидя у себя в кабинете за рабочим столом, перебирая срочные бумаги, — а их накопилось множество — я вдруг подумал, что было бы, если б Марьям согласилась приехать? Ночью все кажется простым и легким, утром, при свете дня, видишь гораздо зорче.

«Правильно поступила Марьям, что не согласилась на мое опрометчивое предложение, — благодарно подумал я. — Ведь Зарипат мне сына никогда не отдаст. Мой сын будет расти без отца, а я буду воспитывать детей Марьям, так похожих на Хасая… Или она оставит их мужу? При живой матери ее дети будут расти сиротами. Марьям изболеет вся душой, и я буду тому виной. Нет, на это я не мог согласиться. Все должно оставаться так, как есть, жизнь не повернешь вспять», — решил я.

Недели через две я вернулся с работы злой и усталый, опять сцепились с начальником… Бросил на стол портфель, молча прилег на диван и принялся читать газеты.

Жена возилась на кухне, она была молчалива и задумчива. Когда я пришел, смерила меня холодным, отчужденным взглядом. Я понял, она чем-то была недовольна. Но выяснять, почему у нее плохое настроение, мне не хотелось…

Я устал, был зол и мог неосторожно еще больше ее обидеть. «Ничего, отойдет», — решил я и закрыл глаза, готовясь уснуть.

Но Зарипат не выдержала, подошла ко мне и сухо буркнула:

— Это читай! Она пишет, — и бросила на раскрытую газету распечатанный конверт…

«Она» — это Марьям. Я никогда не говорил Зарипат о Марьям. Но она откуда-то знала все. Удивительный в этом отношении народ женщины — почище десятерых Шерлок Холмсов.

Стараясь быть спокойным и равнодушным, я начал читать письмо Марьям. Я знал: Зарипат следит за каждым моим движением. Марьям писала: «Я ушла от него, но это тебя ни к чему не обязывает. Прошу об одном: помоги мне устроиться в медицинское училище. 17-го я приеду в город. Если можешь, встреть меня на вокзале, устрой в гостиницу, там у вас почему-то никогда нет мест, а в городе у меня близких знакомых нет. Я боюсь, что без твоей помощи сама ничего не сумею сделать. Одно я знаю — жить так, как я жила раньше, больше не могу — я человек…»

Я знал, что Марьям всегда мечтала стать врачом, она осталась верной себе. «Да, я должен ей помочь, должен помочь во всем, а там будь что будет!» — решил я. Разделся и лег в постель, мне не хотелось начинать разговора с Зарипат… Дальше в лес — больше дров. Я притворился спящим.

Зарипат уложила сына спать, разделась и легла в постель рядом со мной. Я еще ровнее стал дышать, еще крепче закрыл глаза.

Всю ночь я почти не спал. В полумраке ночника, сцепив на голове руки, я смотрел в потолок и думал: «Это меня ни к чему не обязывает. Она предоставляет мне полную свободу, она боится меня связать, боится быть обузой, она больше всего хочет самостоятельности, хочет чувствовать себя свободным человеком…» И тут же ревниво подумал: «Марьям только 24 года — ей слишком еще рано обрекать себя на вечное одиночество». Связать свою жизнь с Марьям, я чувствовал, что не смогу, но и не мог допустить даже мысли, что это сделает кто-нибудь другой. «Пусть учится, ей надо учиться, — великодушно решил я. Уйти от мужа — не всегда значит искать другого мужчину».

Я чувствовал, что Зарипат тоже не спит, притаилась и обиженно думает о том, с каким плохим человеком свела ее судьба, думает о своем несчастье; мало радости видела она в супружестве.

Я раньше не знал, а сейчас все больше и больше убеждаюсь: можно жить под одной крышей, есть за одним столом, спать в одной постели, носить одну фамилию, но оставаться далекими и чужими людьми, живущими разными судьбами.

Ночь близилась к концу, когда Зарипат вдруг повернулась ко мне и спросила:

— Значит, ты все-таки решил идти ее встречать?

— Она товарищ моей юности, мы с ней учились в одной школе, мы росли в одном ауле. Как же мне не пойти ее встретить, не помочь ей? — вопросом на вопрос ответил я.