While Your Lips Are Still Red - [3]

— Ты мыла пол? — скорее как утверждение, нежели вопрос, говорит он. Красные губы сжаты в тонкую полоску. Злится.

Белла опускает глаза вниз, на свои колени, равнодушно (стараясь, чтобы выглядело так) пожав плечами.

— Было грязно.

— Но ты же знаешь, чем это чревато, — стиснув зубы, зло произносит мужчина. Переворачивает одну из ее рук, крепко обвив за запястье. Прикладывает к переплетению вен большой палец. Вслушивается в пульс.

— Ускорен. Ну вот видишь!

— Но я же должна хоть что-то делать! — восклицает Белла, как ребенок выпятив вперед нижнюю губу. — Ты ничего мне не позволяешь, кроме готовки. А дом скоро утонет в пыли!

— Я вчера пылесосил, Белла.

— Не видно, — мрачно отзывается она. Скрещивает руки на груди, всем своим видом выражая обиду. Запястье теперь прячет от мужа, в глаза смотрит как дикий зверек. Гневается, мгновенно растеряв весь прежний настрой.

— Значит, пропылесошу сегодня еще раз, — всеми силами сдерживая свое негодование, удушающе-спокойно отвечает мужчина, — принесу тебе лекарство, ты полежишь, а я пропылесошу. И потом все за мной проверишь.

— Здесь уже чисто… не надо пылесосить. Ты можешь отдохнуть, а я приготовлю ужин.

И опять пробует встать. Предпринимает более рьяную, более заметную попытку. Делает вид, что все хорошо и как обычно.

— Нет, — осаждает ее Эдвард. Одним лишь движением.

— Отпусти меня! — возмущается. Брови взлетают вверх, глаза округляются, а губы дрожат.

— Изабелла, послушай меня внимательно, — все тем же натренированным размеренным тоном повторяет мужчина, — ты сейчас ляжешь обратно, выпьешь то, что нужно, и только потом, минут через двадцать, приготовишь ужин. Все, что захочешь.

— Я сейчас!..

— Сейчас нет, — ее попытки беспочвенны, видит. Натыкаются на его пуленепробиваемую в таких вопросах решительность, — пока не пройдет, ты ничего не будешь делать.

Поджав губы, Белла опускает глаза вниз. Прекращает сопротивление и медленно, как и просит, укладывается обратно. Запрокидывает голову, по-прежнему не глядя мужу в глаза. Дышит сбито, с дрожью. Сейчас заплачет…

Тяжело вздохнув, Эдвард поднимается, возвращаясь на кухню. Достает аптечку, яростно откапывает в ее нутре упаковку таблеток. Одну, круглую, из пластиковой баночки наружу. И потом на ладонь Беллы. Благо, не упрямится. Берет в рот.

В комнате царит напряжение и обида, которую мужчине больше всего не хочется ощущать в свой адрес. Он ровно дышит, вместе с женой ожидая действия лекарства, но пока не прикасается к ней. Молчание ему не нравится, но слезы и выкрики куда хуже него.

— Ты же понимаешь, что я хочу как лучше…

— Твое «лучше» мне уже надоело, — она отворачивается. Зажмурившись, обращается взглядом к мягкой спинке. И шумно сглатывает.

— Белла…

— Я тоже хочу о тебе заботиться, — голос вздрагивает, а глаза, Эдвард может поклясться, на мокром месте. Знает, что ее безумно расстраивает все это. Но ничего не может сделать — ни с собой, ни с происходящим.

— Ты обо мне заботишься, — смягчается, делая глубокий вдох и робко улыбаясь. Становится на колени, возвышаясь над женой, и аккуратно гладит по спине. Ответом служит всхлип.

— Это не забота… ты даже ужин не даешь мне приготовить! Ты не ел весь день!.. — морщится и теперь по-настоящему плачет. На корню рубит попытки таблетки унять стучащее сердце.

— Ты приготовишь ужин через несколько минут, — как можно более утешающе уверяет Эдвард, — ты выбрала мои любимые отбивные, ты все подготовила… просто поставишь в духовку, и все.

Ступает на шаг дальше позволенного, укладывая вторую руку на ее плечо, а губами прикасаясь к волосам. Не давит, не вынуждает держать свой вес. Просто накрывает собой в защищающей позе.

— Беллз, для меня важнее всего то, чтобы с тобой, пока меня нет, все было хорошо. Это лучшая забота обо мне, если ты будешь беречь свое сердце. Ты же знаешь.

Она утыкается носом в подушку. Неровно выдыхает, подавляя всхлип.

— Я хочу быть нормальной женой…

— Ты лучшая жена.

— Неправда.

— Еще какая правда. Ты меня любишь, — ласково ободряет мужчина.

— Любви недостаточно. Ты же помнишь, я не хотела, чтобы, женившись, ты становился моей сиделкой. И ты обещал, что не станешь!

Очередной упрек. Только не ему одному — и себе тоже. Сразу же. С болью.

— Белла, ради меня, не плачь сейчас, — почти молит Эдвард. Очень боится, что все опять кончится «скорой», — давай поговорим о чем-то другом, о чем-то интересном. Я не твоя сиделка, я твой муж. Мы супруги, помнишь?

— Сиделка-муж…

— Радость моя, — Каллен устало качает головой на упрямство девушки, потянув за специальную нашивку на диване. Вытягивает его чуть вперед, вызвав удивление у Беллы и даже уняв всхлипы, а затем ложится рядом. На появившемся пространстве ложится, притягивает жену к себе. Утешающе и крепко обнимает. — Расслабься. Просто расслабься. Я с тобой, — целует ее в макушку. И согревает, заметив, что спит в тоненькой маечке. Не потрудилась отыскать даже халат.

Упрямица. Даже теперь, когда таким выходкам не место. С возрастом все только хуже, отец был прав. Но и он мать не оставил. Эдварду было с кого брать пример.

— Двадцать минут подремлем, м-м-м? — нежно шепчет он, возвращая свой прежний тон. Обвивает жену увереннее, пальцами придерживает ладони, — я так устал, малыш… пожалуйста!