Вы там держитесь… - [8]
– Кепкой Лужкова? (спросила гостящая у нас Ниночка, скромная провинциальная женщина в летах).
– Ленина (сказала мама).
– А как она держится? (спросила, сильно покраснев, скромная Ниночка).
– Силой духа, (сказала мама).
– У нас в общаге один зашел голый к нам в комнату, а на этом месте была шляпа (сказала я).
– Некоторым везет, (сказала Ниночка, у которой был муж-алкаш).
– А его Давидом звали? (спросила мама).
– Кстати, да. Давид Намгалашвили: он был грузин.
– А этот, которому кепкой прикрыли, кто? (спросила Ниночка).
– Еврей (сказала мама).
– Грузин в шляпе, еврей – в кепке (сказала задумчиво Ниночка).
– Причем всё это почему-то не на голове (сказала мама).
– А на головке (вновь покраснев, сказала Ниночка).
– Это они перепутали (сказала мама).
– Кто? (спросила Ниночка).
– Депутаты (сказала мама).
– Кнессета? (спросила Ниночка).
– У них свой кнессет (сказала мама).
– У кого? (спросила Ниночка). У проктологов?
– Это сзади (сказала мама).
– А! (сказала Ниночка).
(Ну и так далее.)
Папка матка
Работала я когда-то секретаршей.
Еще когда жила в Алма-Ате.
И все время путала папку 1–2 с папкой 1–1.
Ну и начальник реально считал меня слабоумной.
А потом ему сказали, что я типа лучший критик Казахстана.
А он говорит, что типа ему страшно представить худших.
– Он был прав (говорит мама). Худшие даже не знали, может, что такое папка и путали ее с маткой.
Пьеса. док
Решила я тут написать пьесу.
Ну и говорю маме:
– Буду (говорю так важно) писать пьесу.
– Типа как Корнель? (говорит мама).
– Или типа Расин (отвечаю я, слегка задетая).
– Ага (говорит мама). Как слесарь Николай подрался с Петровичем. На колесницах. На арене античного театра.
– Расин и Корнель устарели. Щас в моде «театрdoc».
– Дог? Это пьесы о собаках, штоле? Типа детских американских фильмов о говорящих собаках? Не потянешь.
– Эт почему еще?
– Там юмор добрый. И алкашей практически нету. Не могут же собаки пить.
– Я напишу о котах.
– Как они упились валерьянки? Собственно, идея бедноватая – ну, упились, а дальше что? Как развивать драматургию?
– Это да – драматургию развивать сложно.
– О том и речь. Ты лучше свой шкаф наконец разбери и полы вымой.
– У тебя все разговоры заканчиваются полами.
– Потому что я видела портреты драматургов: у них всегда все блестело. И полы, уверена, тоже.
Химки: с чего начинается родина
Первые на Луне
Была я на почте.
Простояла ровно два часа, чтобы отправить три посылки.
Там программу другую сделали – неудобную, и на почте теперь огромные очереди.
Все начали шуметь и ругаться.
– Кто это все придумал?! (закричала шумная толстая тетка).
– Американцы (сказала я). Это они нам эту программу подсунули.
– А зачем? (озадаченно спросила толстая тетка).
– Как зачем? Чтобы бабушка из Конотопа не дождалась моих конфет.
– У вас бабушка живет в Конотопе? (иронически спросил молодой парень, думая, что я всерьез ругаю американцев).
– Жила (сказала я). Но, не дождавшись моих конфет фабрики имени Крупской энд Микояна, скоропостижно скончалась.
Парень хмыкнул.
Толстая тетка всплеснула руками.
Работница почты Оля стала хихикать.
Другая тетка, однако, поинтересовалась:
– А кому вы теперь отправляете посылки?
– Дедушке. Он у меня покрепче будет: пока не помер, хотя конфет ждет уже два месяца.
Оля сказала:
– Так вы в Америку разве конфеты отправляли? Семь кило? А я думала, книги. Ничего себе у вас дедушка! Семь килограмм конфет! Но мы найдем вашу посылку! А то конфеты испортятся…
– А что, в Америке нет конфет? (наивно осведомилась толстая тетка).
Парень опять усмехнулся (уже, по-моему, иронизируя над теткой).
– Есть (сказала я с горящим взором). Но не такие вкусные, как у нас. Говенные у них конфеты, мне дедушка жаловался. Им вапще до нас как до Луны.
– На которой они (сказал парень язвительно) таки побывали. А мы – нет.
– Вранье! (крикнула я). Не были они на Луне! Все снято в павильоне! Режиссер – Лукас, ну или Спилберг.
– Или Михалков (сказал парень).
Толстая тетка ни с того ни с сего сказала:
– А мне нравится Михалков. Симпатичный. Особенно раньше был ниче так: щас постарел.
Другая работница почты, Люда, сказала недовольно:
– Вы мне работать мешаете. Какая-то луна, Михалков, дедушка без конфет! Черт знает что! Голова болит! Я тут с восьми утра упираюсь!
– Зато я многое тут узнал (опять сказал парень язвительно).
– Век живи, век учись (произнесла толстая тетка философски). Я вот, к примеру, не догадывалась, что в Америке конфеты поганые. Что они на Луне не были, это-то известно.
Горящая юрта
Пошла я как-то в ночной магазин за сигаретами.
А там стоял молодой парень-киргиз, малость навеселе.
Радостный такой – говорит, наконец суббота, выпить можно.
Я попросила продавщицу дать мне сигарет.
Парень сказал печально:
– Плохо, когда женщина курит.
– А я – освобожденная женщина Востока (сказала я).
– Освобожденная – это когда без паранджи (сказал парень).
– Ну да, я раньше сюда ходила в парандже – правда, Оль? (обратилась я к своей знакомой продавщице Оле).
Парень – видно, очень наивный – остолбенел.
– Правда (подыграла Оля).
– И из этой паранджи все время дым шел (продолжила я). Приходилось вызывать пожарных. Я же большая, и у меня паранджа была огромная, как юрта. Думали, дом горит: идет и при этом горит. Все врассыпную, дети в слезы. Ну вот, потом старейшинам это надоело: их пожарные все время ругали, и они мне разрешили курить в открытую.
