Введение в гражданскую войну - [24]
Путь Господина; ценить свою отдалённость превыше жемчуга, находя способных людей, не заниматься при этом делами самому; делать верный выбор, не строя плана. Тогда ему отвечают, не дожидаясь вопроса, трудятся не покладая рук, не дожидаясь приказа» («Путь Господина»).
«Власть не должна быть на виду, а должна непрестанно находиться в бездействии. Во всех концах мира что-то происходит, главное – контролировать его центр. Мудрейший ведает главным, а во всех четырёх сторонах света ему прислуживают. Спокойно и бездеятельно он ждёт, когда придут ему служить. Все существа, какие таит в себе вселенная, открываются своим светом пред его тьмой. […] Он не стремится к преобразованиям и движению, примкнув к Двум>55, и поступает так всегда. Необходимо понимать суть вещей, потому что все люди имеют свои должности, а всякая вещь – своё применение, и каждый должен быть там, где ему надлежит быть, сверху и до самого низа. Не-деяние; пусть петух караулит рассвет, а кошка ловит крыс, каждый занят тем, чему он предназначен, тогда и Господин будет лишён волнений. Чтобы оставаться Первым, нужно начинать с Имён, лишь правильно названные вещи можно надёжно привести в порядок. […] Господин действует через Имена. […] Он правит, не действуя. […] Господин своих подданных постоянно подрезает дерево, чтобы оно росло, но не разрослось» («Возвышение скипетра»).
65 Все имперские стратегии, то есть и спектакулярная поляризация тел вокруг соответствующих пустот, и постоянный страх, который усердно стремятся поддерживать, направлены на то, чтобы Империя никогда не проявлялась как таковая, как партия. Такой весьма необычный вид мира, вооружённый мир, характерный для имперского порядка, тем более отвратителен, что сам является результатом тотальной войны, молчаливой и продолжающейся. И цель наступления здесь не в том, чтобы одержать победу в столкновении, но, напротив, сделать так, чтобы столкновения не было: устранить событие в зародыше, не допустить ни малейшего повышения интенсивности игры форм-жизни, от которого могла бы возникнуть политика. Когда ничего не происходит, это уже огромная победа Империи. Потому что против «какого угодно врага»[44], против Воображаемой партии она выбирает стратегию «заменить решительное, но всё-таки рискованное действие (битву), серией меньших по масштабу, но статистически более эффективных действий, которые мы в противовес назовём не-битвой» (Ги Броссоле, «Эссе о не-битве», 1975).
66Империя выступает против нас не как субъект, лицом к лицу, но как неприязненная среда.
Этика гражданской войны
Новая форма общности: себя воинственно утверждающая. В противном случае дух слабеет. Никаких «садов» и простого «бегства от масс».
Война (но без пороха!) между различными мыслями!
И их воинствами!
Ницше, «Посмертные фрагменты»>56
67 Все неспособные или не желающие приглушить свою форму-жизни должны смириться с очевидным: они, мы – парии Империи. Где-то в глубине у нас есть нестираемое непрозрачное пятно, как каинова метка, от которой граждан пробирает ужас, а то и ненависть. Манихейство Империи: с одной стороны, новое радостное человечество, тщательно пересобранное, прозрачное для властных лучей, абсолютно лишённое опыта, чуждое самому себе, подобное раковым клеткам: это граждане, граждане Империи. А с другой стороны мы. Мы – это не субъект, не сформированная сущность, и даже не масса. Мы – это множество миров, миров, скрытых под спектаклем, промежуточных, в чьём существовании не сознаются, сотканных из солидарности и глубоких разногласий, непроницаемых для власти; а вдобавок, тут и все заблудшие, бедняки, заключённые, воры, преступники, психи, извращенцы, взяточники, слишком живые, необузданные, чьё тело бунтует. Словом: все те, кто, следуя своей траектории побега, оказываются вне кондиционированной прохлады имперского рая. Мы — это весь разрозненный состав Воображаемой партии.
68 Однако пока мы находимся в связке с нашими собственными возможностями, пусть даже лишь посредством осмысления нашего опыта, мы представляем опасность, находясь в метрополиях Империи. Мы – её любой враг. Тот, против кого направлены все имперские механизмы и нормы. И наоборот, человек озлобленный, интеллектуально подкованный, иммунодефицитный, гуманист, прооперированный, невротик представляют образец граждан Империи. С такими сомнений нет: бояться нечего. Вследствие своего состояния они прикованы к условиям искусственного существования, которые может обеспечить им лишь Империя; и всякое резкое их изменение означало бы их смерть. Они – прирождённые коллаборационисты. Не только власть проходит через их тела, но и полиция. Искалеченная жизнь выступает не только следствием продвижения Империи, она, прежде всего, его условие. Уравнение гражданин=легавый глубоко проникает внутрь радикального разлома в телах.
69 Всё, что готова терпеть Империя, для нас одинаково незначительно: пространства, слова, любовь, головы и сердца, – сколько разных удавок! Куда бы мы ни пошли, вокруг нас почти спонтанно возникают железобетонные санитарные кордоны, которые так легко узнать во взглядах и жестах. Так мало надо, чтобы анемичные граждане Империи определили в тебе подозреваемого,
Обратите внимание: концепт Девушки, безусловно, не является тендерным концептом. Клубный тусовщик соответствует ему не менее, чем загримированная под порнозвезду провинциалка... Девушка — это лишь модель гражданина, созданная рыночным обществом после Первой мировой войны в ответ на угрозу революции... Девушка — кульминационная точка антропоморфизации Капитала... Девушка — это современный образ власти.
Эта книга отправляет читателя прямиком на поле битвы самых ярких интеллектуальных идей, гипотез и научных открытий, будоражащих умы всех, кто сегодня задается вопросами о существовании Бога. Самый известный в мире атеист после полувековой активной деятельности по популяризации атеизма публично признал, что пришел к вере в Бога, и его взгляды поменялись именно благодаря современной науке. В своей знаменитой книге, впервые издающейся на русском языке, Энтони Флю рассказал о долгой жизни в науке и тщательно разобрал каждый этап изменения своего мировоззрения.
Немецкий исследователь Вольфрам Айленбергер (род. 1972), основатель и главный редактор журнала Philosophie Magazin, бросает взгляд на одну из величайших эпох немецко-австрийской мысли — двадцатые годы прошлого века, подробно, словно под микроскопом, рассматривая не только философское творчество, но и жизнь четырех «магов»: Эрнста Кассирера, Мартина Хайдеггера, Вальтера Беньямина и Людвига Витгенштейна, чьи судьбы причудливо переплелись с перипетиями бурного послевоенного десятилетия. Впечатляющая интеллектуально-историческая панорама, вышедшая из-под пера автора, не похожа ни на хрестоматию по истории философии, ни на академическое исследование, ни на беллетризованную биографию, но соединяет в себе лучшие черты всех этих жанров, приглашая читателя совершить экскурс в лабораторию мысли, ставшую местом рождения целого ряда направлений в современной философии.
Парадоксальному, яркому, провокационному русскому и советскому философу Константину Сотонину не повезло быть узнанным и оцененным в XX веке, его книги выходили ничтожными тиражами, его арестовывали и судили, и даже точная дата его смерти неизвестна. И тем интереснее и важнее современному читателю открыть для себя необыкновенно свежо и весело написанные работы Сотонина. Работая в 1920-е гг. в Казани над идеями «философской клиники» и Научной организации труда, знаток античности Константин Сотонин сконструировал непривычный образ «отца всех философов» Сократа, образ смеющегося философа и тонкого психолога, чья актуальность сможет раскрыться только в XXI веке.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В сегодняшнем мире, склонном к саморазрушению на многих уровнях, книга «Философия энтропии» является очень актуальной. Феномен энтропии в ней рассматривается в самых разнообразных значениях, широко интерпретируется в философском, научном, социальном, поэтическом и во многих других смыслах. Автор предлагает обратиться к онтологическим, организационно-техническим, эпистемологическим и прочим негэнтропийным созидательным потенциалам, указывая на их трансцендентный источник. Книга будет полезной как для ученых, так и для студентов.
I. Современный мир можно видеть как мир специалистов. Всё важное в мире делается специалистами; а все неспециалисты заняты на подсобных работах — у этих же самых специалистов. Можно видеть и иначе — как мир владельцев этого мира; это более традиционная точка зрения. Но для понимания мира в аспектах его прогресса владельцев можно оставить за скобками. Как будет показано далее, самые глобальные, самые глубинные потоки мировых тенденций владельцы не направляют. Владельцы их только оседлывают и на них едут. II. Это социально-философское эссе о главном вызове, стоящем перед западной цивилизацией — о потере ее людьми изначальных человеческих качеств и изначальной человеческой целостности, то есть всего того, что позволило эту цивилизацию построить.
Санкт-Петербург - город апостола, город царя, столица империи, колыбель революции... Неколебимо возвысившийся каменный город, но его камни лежат на зыбкой, болотной земле, под которой бездна. Множество теней блуждает по отражённому в вечности Парадизу; без счёта ушедших душ ищут на его камнях свои следы; голоса избранных до сих пор пробиваются и звучат сквозь время. Город, скроенный из фантастических имён и эпох, античных вилл и рассыпающихся трущоб, классической роскоши и постапокалиптических видений.