Вслед за героем - [18]

— С ума сошел! — ахнул кто-то рядом. — Ты что, в блиндаже на нарах? Скаженный!

— Тише! Слушайте, слушайте, братцы!

Можно было, даже не прислушиваясь, ясно различить протяжное «ура», которое звучало где-то позади нас. Оно вскоре было перекрыто мощной волной ружейной и пулеметной стрельбы. Но врагу не удалось окончательно заглушить его. После короткого перерыва крики «ура» с еще большей силой вспыхнули ближе.

В это время три зеленые ракеты, одна за другой, взмыли в небо, и наша колонна тронулась в путь, в ту сторону, где погасли их огни.

Собственно, с ними и связан третий эпизод. Танки въехали в небольшой поселок и растянулись в линию вдоль домов. Только когда рассвело, я заметил, что танки стояли не на улице, а за домами. И вдоль кюветов, на шоссе, которое проходило мимо поселка, первая рота батальона Абдурахманова держала оборону.

Так вот — о третьем эпизоде. Когда наши танки остановились и мы рядом услышали родную речь, мне показалось, что эта ночь длилась бесконечно. Бледная полоска рассвета на востоке обозначила уже веху нового дня, новых забот, успехов и потерь.

Потерь… Я вспомнил о майоре Семенове. После недолгих поисков я разыскал нового командира танковой колонны. Он сидел на траве и беседовал с двумя офицерами. Когда я доложил о себе, командир грустно улыбнулся и сказал:

— Майор сообщил мне о вас. Вы знаете, что его беспокоило? «Надо, — говорит, — поберечь его. Мало стреляный…» И посадил вас на заднюю машину.

Я боялся спросить, что с майором. Но он понял меня и без слов.

— Майора похороним здесь… Хотите проститься?

Офицеры поднялись, и мы всей группой подошли к головному танку.

Тело Семенова лежало перед танком на двух солдатских плащ-палатках. Лицо его было спокойно. Легкий предутренний ветерок шевелил прядь темных волос над светлым лбом. Майор лежал строгий, вытянув руки по швам, готовый, казалось, по первому сигналу встать и идти в бой…

Мощный ствол танковой пушки, грозно протянувшийся над телом мертвого майора, охранял его последний покой.

…Но зарождавшийся день неумолимо звал к жизни, ради которой люди жертвуют собой.

Я попрощался со своими ночными спутниками и отправился разыскивать штаб майора Абдурахманова.

Как говорится, легче всего танцевать от печки. Печкой для меня была рота Головни, остававшаяся на месте, и я отправился к нему, чтобы получить нужные сведения о местонахождении Абдурахманова.

Но, к сожалению, как я уже говорил, там я выяснил, что Абдурахманов получил новое оперативное задание и мне снова приходится его догонять.

Рассказ о котелке с кашей

Телефонист сидел в соседней комнате, и я о нем ничего не подозревал до тех пор, пока он не вышел к нам и несколько растерянно не заявил:

— Какого-то военного Скрипадентова к телефону просят.

Мы громко рассмеялись. Было ясно, что к телефону вызывали военного корреспондента, то есть меня. Телефонист окончательно растерялся.

— Так что же сказать, товарищ старший лейтенант?

— Скажите, что Скрипадентов сейчас подойдет, — ответил Головня. — Впрочем, не надо. Он сейчас сам скажет.

Я не сразу узнал голос полковника Лебедева.

— Вам, кажется, опять не повезло? — спрашивал он. — А вашей судьбой уже интересуется редакция «Суворовца» Я сегодня был в ваших краях, завтра опять буду. Что передать им?

Я был в смущении.

— Что знаете, то, пожалуйста, и передайте. Мне сейчас трудно сказать, когда вернусь. Да и материала пока что нет. Я имею в виду фундаментальный материал… Об Абдурахманове.

— Быть не может, чтобы у вас не было материала, — послышался в ответ голос Лебедева. — А вы напишите про котелок с кашей.

«Уж не смеется ли надо мной полковник?» — подумал я, слушая его ответ.

— Про какой котелок? — спросил я робко и, наверное, так робко, что на другом конце провода послышался смех.

— Вы, кажется, сомневаетесь в серьезности моего предложения. Вы там поразведайте… А сейчас передайте трубку старшему лейтенанту Головне.

Пока Головня гудел в телефонную трубку, я размышлял над предложением полковника. Мне оно показалось очень странным.

— О котелке с кашей думаете? Знаю, знаю… Меня сейчас, между прочим, полковник посвятил в эту историю, — вывел меня из задумчивости Головня. — Только уговор: сначала мы немножко отдохнем, благо тихо кругом, а потом приступим к делу. Договорились?

Только я лег, как глаза мои автоматически сомкнулись, а сознание затянуло плотной пеленой крепкого сна без сновидений.

Разбудил меня громкий голос Головни. Я приподнялся и увидел такую картину: вокруг маленького круглого столика сидело несколько офицеров, Головня, открывая окно, укоризненно бубнил:

— Ну и начадили, дышать нечем!.. Что это у вас за привычка, товарищи командиры?

В комнате действительно все было серо от табачного дыма.

Офицеры, смеясь, стали подниматься. Головня, заметив, что я не сплю, крикнул в мой угол:

— Вставайте, лейтенант! Хотя и к шапочному разбору, но, как говорится, лучше поздно, чем никогда…

Я быстро вскочил, слегка привел себя в порядок, а Головня тем временем представил меня. Послышались голоса.

— Это хорошо, что о нас вспомнили!

— Лейтенант, приглашаю в мою роту…

— А чем взвод саперов хуже?..

Голос Головни перекрыл все другие голоса: