Всемирная история. Российская империя - [69]

14 февраля открылось совещание под председательством царя для окончательного рассмотрения «уставов» Думы и Государственного совета. Позиция Витте во время совещания была двойственной. С одной стороны, он потребовал, чтобы в манифесте об изменении «уставов» Думы и Государственного совета не было указано, что ни один закон не может вступить в силу без их решения. А с другой стороны, он хотел, чтобы Дума могла подать отклоненный Государственным советом законопроект царю.

Манифест от 20 февраля 1906 г. об изменении принципов и компетенций Государственного совета и Думы вместе с сопроводительными указами означал отступление от «вольностей» Манифеста 17 октября 1905 г.

Из Манифеста 17 октября вытекала потребность в таких законодательных мерах, которые служили бы выполнению данных в нем обещаний гражданских свобод. Правительство поспешно осуществляло эти меры, чтобы успеть до созыва Думы обеспечить сочетание гражданских свобод с контролирующими их мерами. Разрешенные профсоюзы должны были заниматься только производственными проблемами, не присовокупляя к ним политику. Объединение профессиональных обществ в союзы не допускалось.

В то же время были утверждены царским указом правила о собраниях. В основном они повторяли введенное еще осенью положение о необходимости предварительно получать у полиции разрешение на проведение собрания, на котором должен был присутствовать ее представитель. В день открытия Думы, 26 апреля 1906 г., была отменена предварительная цензура для книг. Но власть получила право арестовывать тираж, передавать дело в суд и наказывать виновных.

Стремлением опередить созыв Думы руководствовались и при ускоренном обсуждении и принятии Основных законов.

Надо было не только лишить Думу возможности рассматривать Основные законы, но и немедленно присовокупить к ним отдельные положения «уставов» Думы и Государственного совета, чтобы возможность их рассматривать зависела от воли царя.

Во «всеподданнейшем докладе» 2 марта 1906 г. Витте предложил определить понятие декрета, который издавался бы «в порядке верховного управления», то есть единолично царем. Он настаивал на том, чтобы Основные законы, даже если они останутся без изменений, предусматривали бы право монарха издавать декреты. 4 марта царь приказал «при условии полной тайны» обсудить проект в Совете министров, и Витте принялся его исправлять. Он предложил установить ответственность правительства перед царем.

Совет министров на заседаниях 10, 12, 14, 18 и 19 марта все это одобрил и, чтобы лишить Думу возможности влиять на государственную политику, предложил добавить в текст Основных законов только принятые правила утверждения сметы и замечание о том, что при неутверждении контингента новобранцев до 1 мая он устанавливается не более прошлогоднего.

Кроме того, Совет министров предложил оговорить в Основных законах среди прерогатив монарха управление международной политикой, право чеканить монету, прощать осужденных, а также объявлять в той или иной местности военное или чрезвычайное положение. Большинство министров настаивали на том, чтобы ввести в Основные законы право царя увольнять всех без исключения должностных лиц, в том числе и судей, несменяемость которых узаконили еще в 1860-е гг.

Все это позволило Витте, несмотря на неприязнь монарха, в дальнейшем считать себя спасителем монарших прерогатив. При этом особое внимание он уделял титулу «самодержец». Витте настаивал на том, что, поскольку власть императора уже не будет считаться «неограниченной», ее следует назвать «самодержавной». Нюансы, надо признать, схоластические, но вот понятие «самодержавный» можно трактовать весьма широко…

Проект Основных законов не попал в Государственный совет, а стал предметом обсуждения на особом совещании под председательством царя, которое открылось 7 апреля 1906 г.

Под влиянием Витте Николай II заявил, что разделы Основных законов, касающихся императорской фамилии и ее имущественного положения, не просто должны пересматриваться по его инициативе, но и только он может это делать. После дискуссии все ограничились сохранением за царем исключительного права рассматривать статьи об императорской фамилии и удельном имуществе[48].

Вопрос же о царском титуле снова поднял сам Николай II. Но никто не решился исполнить волю царя провозгласить его власть «неограниченной».

Призыв Витте упразднить несменяемость судей встретил у многих поддержку, но решиться на это никто не мог. Царь заявил, что он не имеет ничего против несменяемости судей.

Взгляды сановников на политическое будущее страны отчетливо проявились при обсуждении предложения предоставить царю право в чрезвычайных ситуациях издавать указы. И Витте, и Дурново хотели создать юридическую базу для разгона Думы и государственного переворота на легальной основе. Но царь отказался от предложения Витте.

Ситуация противоречивая: Витте предлагал государю все возможные варианты укрепить его полномочия и быстро избавиться от парламентаризма, а тот их отвергал, хотя в целом был против парламентаризма в России. Но выглядело это так: поскольку Николаю ІІ не нравился Витте, то, соответственно, и все его предложения. Монарха в отношении его полномочий больше устраивал эпитет «неограниченные», в то время как компромиссное «самодержавные» можно было при системной работе – в общих рамках подхода Витте – быстро превратить в «неограниченные», если не де-юре, то де-факто. Если Витте искал механизмы так адаптировать судебно-политическую систему, чтобы потом быстро переиграть ситуацию с парламентом при соблюдении законности, то Николай ІІ не подходил системно к разрешению ситуации и, соответственно, не видел вариантов выхода из нее без масштабного конфликта в обществе.