Всегда в седле (Рассказы о Бетале Калмыкове) - [80]

— Раздай деньги своим джигитам! Но, слышишь, Бетал, белых вы должны во что бы то ни стало отбросить за Терек.

— Не пожалеем сил!

— Давай! Не теряй времени!

Положив трубку, Бетал спросил коменданта:

— Где пулеметы?

— Погрузили в вагон, стоит на втором пути.

— А паровоз есть?

— Есть один. Только что прибыл из Грозного. Но не знаю, согласится ли машинист. Вторые сутки на паровозе.

— Как это «не согласится»? — Бетал передвинул на поясе мешавший ему маузер. — Приказ Чрезвычайного комиссара. Не слыхал, что ли?

— Слыхал, но… поговорите лучше с машинистом сами.

— Ладно. Организуй погрузку в вагон ящиков, которые мы привезли.

Над станцией, над многочисленными переплетениями рельсов, над составами, ожидающими отправки, висела грязновато-серая пелена дыма и копоти, трудно было разобрать, где она кончается, а где начинаются низкие, неподвижные, снеговые тучи.

Паровоз оказался довольно далеко, в тупике. Спиной к Калмыкову стоял высокий человек в замасленной одежде и заливал смазку в оси колес.

— Кто машинист? — спросил Бетал.

— А что вы хотели? — не оборачиваясь, ответил высокий.

— Я же сказал: мне нужен машинист.

Тот повернулся, и оба замерли в удивлении. Первым опомнился Калмыков.

— Родион Михайлович!

— Бетал! Какими судьбами? Постой, постой, измажешься! — Родион Михайлович осторожно высвободился из медвежьих объятий Калмыкова. — Грязный ведь я.

— Откуда ты? — спросил Бетал.

— Из Грозного. Езжу вот по станциям, ищу цистерны. Не в чем бензин возить на завод. А цистерны все порастащили!

Калмыков не дал ему договорить:

— Родион Михайлович, дорогой! Ради дружбы нашей — помоги. Мост через Терек возле старого аула Бороково захватили белые… Там — мои ребята. Дивизия. Если не сумею доставить хотя бы до Муртазово вагон с пулеметами и патронами, — погибла дивизия, Родион!

— Неужто Дивизией командуешь?

— Потом, потом расскажу, а сейчас ради бога разводи пары!

Родион Михайлович подавил досаду. Ему казалось, что Бетал должен был проявить больше интереса к встрече. Ведь столько лет не виделись!

— Хорошо, — сказал он, берясь за поручень. — Полезай сюда, едем к твоему вагону.

Калмыков, очутившись в будке паровоза, слегка потянул ноздрями воздух. Знакомо запахло мазутом, гарью, железом. Железная дорога! Многое было связано с нею. Сейчас же вспомнился Екатеринодар, неудачная попытка поступить в железнодорожное училище и стать машинистом, как Родион Михайлович, человек, который первым познакомил его с учением Ленина, с законами классовой борьбы и революции…

Комендант не стал их задерживать и, как только вагон был прицеплен, дал "зеленую улицу».

Неслись мимо покрытые неглубоким слежалым снегом поля, вспархивали чуть ли не из-под колес суетливые сороки, посвистывал в разбитом окне паровоза холодный ветер, но они оба ничего не замечали, захваченные разговором.

— Совсем солидным мужчиной стал, — говорил Родион Михайлович, с улыбкой разглядывая Калмыкова. — Дивизией, выходит, командуешь? Помнишь Екатеринодар?

— Дивизией Серго назвал. Отряд в три тысячи сабель. А Екатеринодар… такое не забывается.

— Это верно.

Бетал замолчал и в свою очередь принялся рассматривать машиниста.

Постарел, ничего не скажешь. И лицо потемнело, осунулось, и усы вроде бы уже не закручивались кверху с прежней лихостью, — они слегка обвисли, пожелтели от табака.

Родион Михайлович заметил его взгляд:

— После того как мы с тобой расстались тогда, — будто извиняясь, сказал он, — я в Сибири успел побывать, на каторге… Штука не сладкая и человека не красит. Враз горбатым станешь… Свободу получил после революции. Однако что это я все о себе… Расскажи-ка лучше, как ты жил-поживал, товарищ комдив?

Прислушиваясь к перестуку колес, Бетал в нескольких словах рассказал все, как было. Верный своей привычке (он терпеть не мог говорить о себе), Бетал рассказывал так, что его собственная фигура все время оставалась в тени, будто он и не играл особой роли в упоминавшихся событиях.

Это понравилось Родиону Михайловичу.

…В Беслане их остановили. Дальше ехать было опасно: по словам коменданта, следующая маленькая станция Дарг-Кох или уже занята белыми, или будет занята с часу на час. О том, Что там было достаточно жарко, свидетельствовала хотя бы прерванная телефонная связь.

Точно о положении дел в районе Дарг-Коха никто ничего не знал.

С этими неприятными известиями Бетал вернулся на паровоз.

— Что будем делать, Родион?

Машинист не ответил. Он молча размышлял, покусывая кончики усов. Задумался и Бетал.

Действительно, какой выход? Если везти пулеметы и боеприпасы на подводах, это займет не меньше двух дней. Что станет за это время с его дивизией — один аллах знает. Нет, оружие и патроны нужно доставить незамедлительно. Но как? Выход один — ехать в Дарг-Кох на свой страх и риск. Если станция занята, — прорываться.

И, словно угадав мысли Бетала, Родион Михайлович сказал:

— Давай-ка один пулемет поставим на тендер, а другой — в будке, вот здесь. И — махнем! Авось пронесет.

Один «максим» установили у правого окна паровозной будки, как и посоветовал машинист, второй — на тендере.

— Мой будет этот, — похлопал граненый ствол Родион Михайлович. — А тебе придется на тендере управляться. Ну, поехали, что ли?