Всегда в седле (Рассказы о Бетале Калмыкове) - [75]

— Радуйся, что самой-то юбчонку не задрали! — с хохотом сказал другой.

— Вы что? — растерялась женщина. — Негодяи… я жаловаться буду! Бога вы не боитесь!..

— Нет теперь таких, чтобы бога боялись! Иди, жалуйся хоть самому Деникину! А мы по его приказу действуем! — солдат подошел к женщине поближе и заглянул ей в лицо. — Ишь ты, — сказал он, — да ты ничо, недурна, стало быть. Степан, ежели хошь, волоки ее…

— А что ж, это мы с нашим удовольствием, — отозвался солдат по имени Степан, прислонил свою винтовку к черному ящику и, не обращая внимания на крики женщины, потащил ее к скамейке, на небольшой бульвар, посредине улицы.

— Пусти, бессовестный!

— Не горюй, бабонька, в живых останешься!

— Помоги-и-и-те! — уже в голос закричала женщина.

В ответ она услышала только грубый хохот, приправленный сальными шуточками. Это потешались приятели Степана.

Веселье их прервал выстрел. Степан охнул и, отпустив свою жертву, со стоном упал на землю.

— Уби-и-ли! — прохрипел он и, дернувшись, затих.

Увидев выбежавшего из-за тумбы Калмыкова с маузером в руках, растерявшиеся мародеры бросились наутек.

Бетал выстрелил им вслед, но промахнулся.

— Да благословит вас господь, — поправляя на себе одежду. сказала женщина и всхлипнула. — Вы спасли… я не знаю, как и благодарить вас…

— Не за что…

— Они забрали последнее, что у меня осталось в доме, — продолжала она, показывая на ящик, и Бетал, вглядевшись, понял наконец, что это пианино. — Ужасно, ужасно…

— Простите, — сказал Калмыков, — но я должен идти. Прощайте.

— Может быть, вы зайдете?

— Спасибо, я спешу. И советую вам не выходить на улицу, пока все не кончится… жизнь дороже фортепьяно, как бы там ни было…

— Желаю вам удачи, — сказала женщина.

…Почти рассвело, но город будто вымер. Жители, напуганные ночной стрельбой, притаились в своих домах, не решаясь появляться на улицах.

Возле старых казарм не утихала перестрелка. Казачьи и армейские части генерала Бичерахова, окружив помещение бывшего кадетского корпуса, поливали его свинцом.

Горцы, укрепившиеся в казармах, не желали сдаваться. Окна и двери здания ощетинились винтовками и пулеметами, а стоявшая у входа в главный корпус старенькая мортира даже время от времени «плевалась» картечью, нанося немалый урон бичераховцам.

Казаки изредка отваживались на атаку и с криками «ура» бросались к казармам, но всякий раз ружейный и пулеметный огонь заставлял их повернуть обратно.

— Где же наши пушки, черт побери! — ругались казаки.

— Голыми руками их не возьмешь!..

— Сдавайтесь, голоштанники! Все одно — вам конец!

— Эй, большевики, собачьи дети, каюк вам — чуете?

Спрятавшись в саду, примыкавшем к казармам, Бетал следил за ходом сражения, мысленно прикидывая, как окружил бы он всю эту белогвардейскую свору, если бы имел время мобилизовать добровольцев, собрать под ружье всех, кому дорога Советская власть.

Но времени не было.

А в нескольких кварталах отсюда белые осадили здание Совнаркома. Там тоже сражались.

Подобравшись к Тереку незамеченным, Калмыков, наверное, первый раз в жизни посетовал на буйный норов кавказских рек.

Терек бурлил и пенился, шумный, стремительный. Посредине он казался черным, как тушь, а у берегов клокочущая вода была желтоватой от песка и глины, которые она несла с гор.

Бетал, пригибаясь, добежал до моста. Здесь русло сужалось, но течение было особенно сильным. Терек бился и шипел, словно пытаясь оторвать куски берега. Калмыков шагнул в холодную воду.

Стоявшие на мосту казаки заметили его.

— Стой!

— Назад!

Нельзя было медлить ни минуты.

Бетал выхватил из нагрудного кармана партбилет, сунул в кобуру маузера и бросился в волны.

Теперь, перекатываясь с боку на бок, влекомый течением, он думал только об одном — как бы не удариться головой о камни, то тут, то там торчавшие из воды. Наконец его отнесло на безопасное расстояние от моста. Казаки несколько раз стреляли ему вслед, но безуспешно.

Он вынырнул на поверхность и, не пытаясь особенно бороться с быстрым течением, широкими саженками поплыл на другой берег. Он зорко вглядывался в кипящие волны впереди себя: увидев гладкую лысину едва видневшегося над рекой валуна, вытягивал руки, хватался за камень и переваливался через него животом.

Он преодолел почти половину расстояния до противоположного берега, как вдруг увидел в нескольких десятках метров от себя перекат. Вода тяжело и шумно переливалась через огромный круглый валун и низвергалась с него в широкую вымоину, которая заканчивалась пещерой, темневшей под крутым берегом. У выхода из грота брызгалась и ревела белая пенистая струя.

Бетал встревожился. Силы его были на исходе, а попасть и такой водоворот даже для испытанного пловца было небезопасно.

Он попробовал изменить направление, но не сумел: его опрокинуло и, швырнув через камень, закрутило в воронке почти возле самого грота. Собрав всю свою волю, он рванулся наверх и, достигнув поверхности, судорожно глотнул воздух. Потом отчаянно заработал руками и ногами, стараясь отплыть в сторону от водоворота.

Река неохотно отпустила его. Когда он выбрался на сравнительно тихое место, где можно было встать на ноги, от пережитого напряжения у него дрожал каждый мускул.