Всегда в седле (Рассказы о Бетале Калмыкове) - [66]
Офицеры потянулись было к оружию.
— Спокойно, господа, спокойно, — шевельнув маузером, предупредил их Бетал. — Не вызывайте осложнений!
— Ты не имеешь права! — смерив Бетала бешеным взглядом, закричал Чежоков. — Мы — власть!
— Бывшая. Теперь уже не власть!
— Нас выбирал народ!
— Князья и дворянство вас назначали, — возразил Бетал и, подойдя к окну, выбил его прикладом маузера. — Смотри, разве это не народ?
В прокуренную темную комнатушку ворвался гневный, могучий голос толпы. За окном все кипело. То там, то здесь, как яркие сполохи пламени, вспыхивали красные знамена.
— Именем Советской власти вы арестованы! — торжественно сказал Калмыков. — Сложите оружие!
…В тот же день в большом зале городского реального училища открылся первый съезд трудящихся Кабарды и Балкарии. Это произошло восемнадцатого марта тысяча девятьсот восемнадцатого года. В Кабарде и Балкарии была установлена Советская власть.
Но просуществовала она всего четыре месяца. Вскоре сюда ворвались белогвардейские банты Деникина, Шкуро и Даутокова-Серебрякова…
Пожарами и кровью был отмечен их путь…
РАСПРАВА
Изредка над сонным ущельем раздавались гулкие раскаты орудийных выстрелов, и далекий взрыв ухал где-то за казачьей станицей. Словно напуганные гулом, сухо трещали в ночи болтливые пулеметы. Потом все затихло. Ночь глохла, завернувшись в непроницаемую черную бурку.
Ни шороха, ни дуновения ветерка, ни шума говорливой горной реки.
Тишина…
Но вот за поворотом дороги, на выходе из ущелья, послышались странные звуки, будто лопалась на сковородке жареная кукуруза. Это захрустел под колесами бричек придорожный ледок.
Подводы, которые сопровождал Эдык Калмыков, третьи сутки находились в пути. Лошади с трудом передвигали ноги. Женщины и дети, сидевшие в повозках, закутавшись в одеяла, мужчины, упрямо шагавшие рядом по заледенелой дороге, были утомлены до предела.
Но об отдыхе никто не думал. Все знали, что люди Хамида Чежокова и Даутокова-Серебрякова давно подняты на ноги, чтобы выследить и перехватить этот мирный обоз. Во все концы Кабарды разослал белогвардейский полковник Серебряков свое категорическое предписание: «Семью Калмыкова и всех находящихся при нем жителей селения Хасанби арестовать и препроводить в Нальчик».
Но отдать такой приказ было легче, чем исполнить его: подводы Эдыка двигались окольными тропами и пока что обозу удавалось избегать встреч с белыми.
…Старая, заброшенная дорога, выйдя из теснины, протянулась в степь, через убранные кукурузные поля.
Впереди, взяв под уздцы лошадей первой брички и сутулясь от усталости, шел постаревший за эти годы Эдык Калмыков.
Пар из лошадиных ноздрей забивался ему за воротник бешмета, замерзшая на шапке и башлыке ночная роса, оттаивая от теплого дыхания лошадей, мелкими каплями стекала по щекам и подбородку.
Когда дорога миновала кукурузное поле и повернула к спящему селению, горизонт уже слегка посветлел.
Эдык спешил и без конца понукал коней. Во что бы то ни стало нужно было до рассвета покинуть это открытое место.
А лошади шли все медленнее, спотыкаясь и опуская головы.
Но вот длинное село кончилось, обоз выехал за околицу, Эдык облегченно вздохнул.
— Слава аллаху, — сказал он. — Кажется, прошли…
И тут он увидел темные силуэты верховых, отделившиеся от края аула, и по спине у него пробежал неприятный холодок.
— Несет кого-то нелегкая…
Всадники быстро догнали обоз. Старшего среди них Эдык Калмыков, несмотря на полумрак, узнал сразу. Это был сын местного богатея Хапачева. Ничего хорошего беженцам не сулила подобная встреча.
Между тем, Хапачев обратился к Эдыку:
— Разве так поступают истинные адыги? — вкрадчиво заговорил он. — Как можно, проезжая мимо, не побывать в гостях у того, кто никогда не забудет услуги, оказанной ему сыном твоим Беталом? Мой отец рад приветствовать вас в своем доме, уважаемые путники! Добро пожаловать!..
— Нет, парень, — неохотно отозвался Эдык, настороженно вглядываясь в лица всадников. — Не нам делить кусок хлеба в гостях. Нет у нас времени: едем в Астемирово на похороны нашего родственника…
— На похороны? — слегка ухмыльнувшись, переспросил Хапачев. — Кто же этот бедный родич семьи Калмыковых, что безвременно покинул наш земной мир? Дай аллах ему доброго житья на том свете… Однако, если не обманывают меня глаза, ваши кони валятся с ног от усталости, да и у вас самих вид не очень-то бодрый. Возвращайтесь, будьте гостями…
Эдык насупился, оглядел своих спутников.
Он не знал, как ему поступить. С одной стороны, Калмыков-старший отлично понимал всю опасность такой остановки, с другой — он не знал, как поведут себя Хапачевы в случае отказа, не заставят ли повернуть назад силой. Да и непривычно было нарушить вековой обычай — «адыге хабзе».
Спутники Эдыка, охваченные тревогой, молча стояли вокруг него.
— А вот и отец, — сказал всадник. — И он скажет, что нам будет приятно видеть вас своими гостями.
Старшему Хапачеву было за пятьдесят. Он был невысок ростом и грузен. Сидел на неоседланной лошади. Не по возрасту бодро спрыгнул с коня и быстрыми шагами подошел к Эдыку.
— Приветствую тебя, уважаемый Эдык, чье имя я много раз слышал, но кого не довелось мне увидеть до сегодняшнего счастливого дня, — он протянул Калмыкову обе руки. — Как решились вы проехать мимо моего дома, зная, что я живу здесь? Разве могу я до последнего моего часа не помнить, что сделал для меня твой сын? Насмерть буду обижен, если не погостишь у меня!..
