Всегда в седле (Рассказы о Бетале Калмыкове) - [61]

Осетин пропустил приглашение мимо ушей. Взгляд его остановился на Чохе Ахриеве. Ингуш выдержал его не моргнув.

— А ты кто?

Бетал вмешался:

— Алий Кармов. Уорк из нашего села.

— Уорк, говоришь?

— Валлаги, пэж!..

— Обознался я, значит. Похож ты, Кармов, на одного ингуша!.. Громко переговариваясь, они ушли. Ахриев глубоко вздохнул.

— Быстро ты сделал из меня уорка, Бетал…

— Эту резню затеяли дворянчики по чьей-то указке. Видишь, как он себя держит! Мститель! Из ноздрей — пламя! Вот таких в первую очередь надо обезвредить, чтоб не мутили народ. Поджигатели!..

Бетал был прав. Так же, как некогда царские чиновники, так теперь противники большевизма, представители горского дворянства и буржуазии, стремились натравить одну нацию на другую, чтобы отвлечь трудящиеся массы от революционной борьбы. Поводов для этого находилось сколько угодно. Чаще всего подобные конфликты начинались из-за земли. Местные землевладельцы зарились на соседские участки и не скупились на клятвенные заверения, что наделы эти принадлежали еще их отцам и дедам или были завоеваны далекими предками. А раз так, то все, что ныне расположено на спорных землях, — леса ли, реки или города, — их собственность. И возникала длительная вражда, приводившая, как правило, к вооруженным стычкам и кровопролитию.

Резня на владикавказском базаре была лишь эпизодом такой вражды, разгоревшейся несколько недель тому назад между осетинами и ингушами. Вспыхнула настоящая война. Противные стороны укрепились в своих аулах и селениях.

В те дни, когда второй съезд народов Терека переехал в полном своем составе во Владикавказ, в ингушское селение Базоркино отправилась для примирения враждующих сторон делегация во главе с Сергеем Мироновичем Кировым и балкарцем Солтан-Хамидом Калабековым. Калабеков был убит, но Кирову удалось найти путь к примирению и предотвратить назревавшую войну между осетинами и ингушами.

Тем не менее еще долгое время то тут, то там возникали кровавые столкновения.

— К счастью, кабардинцы не были замешаны в этой братоубийственной борьбе, — заметил Ахриев, как бы продолжая прерванный разговор, когда осетины покинули состав и поезд тронулся.

— Кабардинцы, думаю я, более спокойные люди, во всяком случае сегодня, — поддержал его Палавандашвили. — Интересно, в чем тут дело? Может, у вас больше земли?

Бетал пожал плечами:

— С землей у нас, как у всех других горцев. Разница небольшая. Не в этом дело. Земля — удобный предлог для споров. А стравливать народы — на это кабардинские князья и уорки такие же мастера, как и осетинские алдары. От вражды много бед. Пока она не затухнет, мы не будем знать покоя.

Облокотившись на столик, Бетал смотрел в окно вагона.

Мимо проплывали пожелтелые островки прошлогодней нивы, освободившейся от снежного покрова под лучами раннего мартовского солнца, одинокие голые курганы. В тени деревьев, возле железнодорожной насыпи, в низинах и поймах рек снег еще не сошел, — слежавшийся, ноздреватый, как губка, он давно утратил свою белизну и свежесть и приобрел грязновато-серый, пепельный оттенок.

Степь влажно и тяжело дышала, над нею в дрожащем теплом воздухе стлался легкий парок. Он то поднимался вверх, повинуясь идущим от проснувшейся земли властным весенним токам, то снова опускался, касаясь выцветшей изломанной стерни и рыхлых земляных комьев.

— Скоро весна, — задумчиво проговорил Калмыков. — Соскучились по земле люди.

— До сих пор мы не сумели дать землю горскому крестьянству, — подхватил Ахриев. — Если мы хотим, чтобы нам поверили, надо покончить с земельным вопросом раз и навсегда… Раздадим землю — завоюем доверие. Не иначе.

— Вопрос о земле мы у себя давно подняли, — отозвался Бетал. Он понимал, что земельная проблема сейчас больше других волнует Чоха Ахриева; потому что в Чечне и Ингушетии все оставалось по-старому. — Мы отняли у своих князей и коннозаводчиков Зольские и Нагорные пастбища. И пусть не сомневаются — доберемся и до их участков.

— Муртазово, — сказал Палавандашвили, выглянув в окно.

— Здесь белые, — обеспокоенно заметил Ахриев. — Что будем делать? Как нам перехитрить эту собачью свору?

— Покажи мандат, что ты член Терского Совнаркома, окажут тебе великие почести, — мрачно пошутил Калмыков. — А ведь дело наше — дрянь, посмотрите…

Поезд медленно подходил к станции. По обе стороны состава стояли солдаты.

— Да, кажется, влипли, — Ахриев инстинктивно отпрянул от окна.

Палавандашвили достал наган, покрутил барабан, пересчитав патроны.

Поезд плавно остановился, На перроне послышались голоса, шум. И чей-то резкий, металлический голос: «Документы! Извольте предъявить документы!»

К Беталу подошел проводник. По его лицу было видно, что он хочет что-то сказать, но не решается.

— Что случилось? — спросил Калмыков.

Проводник замялся, еще раз пристально оглядел всех троих.

— Они ищут какого-то Калмыкова, — тихо сказал он.

Бетал поднялся, переглянулся с товарищами.

— Нас ищут.

Проводник кивнул, как будто он в этом и не сомневался, и, ничего не объясняя, тихо буркнул:

— Идите за мной. Быстро.

Он впустил их в свое маленькое купе.

— Сидите здесь. И не дышите.

Щелкнул ключ в замке, и они остались втроем.