Всегда в седле (Рассказы о Бетале Калмыкове) - [55]

— Спасибо. Я вижу, ты вырос у хороших родителей. Дай бог тебе счастья…

— Скажи, уважаемый, — спросил Бетал, — в какой комнате живет Асланбек Шарипов?

— Нет его. В город пошел. Зачем нужен? Скажи, если не секрет.

— Очень нужен мне Асланбек. Но раз его нет, может, ты, хаджи, пойдешь со мной к кабардинцам?

Старик с готовностью согласился:

— Пойдем, дорогой! Ради тебя что хочешь сделаю!

Казарма, в которой жили посланцы Кабарды и Балкарии; была, пожалуй, самой большой из всех. В огромной комнате, освещенной несколькими небольшими окнами, было душно, накурено. Повсюду — на деревянных нарах, на стульях и подоконниках — сидели горцы. Калмыков застал почти всю делегацию в сборе.

Поздоровавшись, он заговорил без всяких предисловий:

— Товарищи! Я пришел, чтобы сказать: русские большевики и сам Ленин надеются на вас! Вам известно, что на Северном Кавказе у нас еще нигде не установлена народная власть. А в такое время, как сейчас, когда вся страна бурлит, как похлебка в пастушьем котле, нельзя допустить, чтобы каждый аул, каждое село, каждый народ придумывал себе свою, отдельную власть!.. — Бетал перевел дух, оглядел собравшихся и, убедившись, что его внимательно слушают, заговорил снова с еще большим воодушевлением: — Управление на Северном Кавказе сосредоточено в руках тех, кто и при царском режиме угнетал трудовой народ, в руках князей и уорков. Чежоковы, Коцевы, Анзоровы — они правят нами!.. Царя нет, а князья остались и по-прежнему сидят на нашей шее… А мы ничего не предпринимаем. Вторую неделю торчим в Пятигорске безо всякого толку. Дальше пустых разговоров дело по двигается…

Так вот. Большевики хотят помочь нам сбросить ярмо помещиков и установить власть нашу, крестьянскую… Чтобы земля и вода принадлежали нам всем. Это Советская власть. Только она поможет нам получить землю, обзавестись хозяйством, только она даст нам настоящую свободу! И мы, посланцы Кабарды и Балкарии, должны все как один стоять за нее, должны привлечь на свою сторону большинство в других делегациях!

Самый старший из кабардинцев выступил вперед для ответного слова.

— Ты хорошо сказал. Однако дело не в том, как будет называться новая власть… Сидим мы на большом сходе и видим: казаков больше, а горцев меньше. Позволят ли нам забегать вперед! Как бы не попасть пальцем в небо! Нас Кабарда послала сюда. Как можем решать за других?

Старец из Чечни, которого привел с собой Калмыков, попросил слова. Говорил он по-русски довольно сносно, но с заметным акцентом.

— Я чеченец, — начал он, взглядом успокоив Бетала и как бы уверив его, что он скажет именно то, что нужно. — Моих соплеменников мало на этой встрече. А на вас я имею зло…

Он остановился на полуслове, рассматривая собравшихся. Заинтересованные столь необычным началом, делегаты притихли, недоуменно переглядываясь.

— Я стар, — продолжал старик, — давно пора в могилу. Вы должны верить мне — на старости лет не совру. А зло на вас держу потому, что забыли вы о бедах всей страны, а сбежались на круг и деретесь между собой! Разве неправда? Разве нет больше вражды между горцами разных племен и селений?. Нет беды горше этой. Аллах не простит… В мире и добре надо жить. Но для этого твердая власть нужна. Не знаю, как вам, а мне нравится та, о которой говорил Бетал. Если даст она закон, по которому придем к миру между собой, я — за нее!

Он степенно и важно погладил белую бороду, поправил чалму на голове и так же неторопливо, с достоинством продолжал:

— На меня не обижайтесь за науку. Но среди вас нет никого старше меня… И по праву старшего скажу — не забудьте — достоин жалости и презрения тот, кто не видит ничего дальше своего плетня. А вы не собьетесь с дороги, пока с вами идут такие, как этот джигит, — он положил руку на твердое плечо Калмыкова. — И, если вы не против, чеченцы подхватят песню, которую запоют кабардинцы. И пусть великий аллах и пророк его Мухаммад поведут нас по праведному пути!

Люди оживились. Речь чеченского хаджи всех взбудоражила.

— Правильно!

— Хорошо сказал!

Калмыков поднял руку, прося тишины.

— Пойдемте к иногородним! — предложил он. — Они такие же бедняки, как мы, и присоединятся к нам.

Бетал был прав. На Кавказе действительно не было сословия беднее и бесправнее иногородних. Казаки и близко не подпускали их к своим станицам, где само слово «иногородний» приобретало обидный смысл.

Не имея ни двора, ни кола, большая часть их ходила в батраках. Образовался этот слой русского и украинского населения края из переселенцев с Украины, из Рязанской, Орловской и Воронежской губерний, покинувших родные места в поисках куска хлеба.

В казарму, где размещались иногородние, Калмыков вошел с целой сотней своих соотечественников. В длинном пустом коридоре сразу стало тесно и шумно. Иногородние выходили из комнат и тоже становились вдоль стен, ожидая, что будет дальше. В большинстве своем были это люди тихие и запуганные, привыкшие к постоянным ударам судьбы. И на съезде они больше молчали и слушали, чем говорили, предпочитая тихо сидеть на своих «бедняцких местах», «не нарываться на неприятности». К горцам они относились с сочувствием, казаков боялись. Однако и в их среде давно уже назревал протест, и нужна была лишь небольшая искра, чтобы воспламенить эту дремлющую пока силу.