Всегда в седле (Рассказы о Бетале Калмыкове) - [47]

При появлении Бетала в комнате правления старшина поспешно вскочил. Был он тучен, но, несмотря на свою комплекцию, довольно подвижен. И рыжеволос. Даже усы — рыжие.

— Ты оказался умнее, чем я думал, — сказал он, потирая свои волосатые руки. — Гораздо умнее. Лучше самому предать себя в руки закона и положиться на его милость, чем ждать, пока тебя схватят и посадят в кутузку!

Калмыков молча слушал. Взгляд его выражал презрение и насмешку.

Но старшину уже «понесло», и он, ничего не замечая, продолжал:

— Люблю порядок. Ты хорошо поступил, правильно поступил, что вернулся в селение. Валлаги, окружное начальство дышать не дает: все пишет и пишет, как ему только бумаги не жалко, — отыщите, изловите бунтовщика! Это тебя, значит. Вроде бы других забот, кроме как тебя ловить, у них и нету. А я, если говорить чистую правду, струсил немного — снимут, думаю, меня с должности старшины, если тебя не поймаю. А ты сам пришел. Ай, молодец! Пойдем-ка теперь в мой каменный сарай. Одну всего почку посидишь в сарае, а завтра чуть свет в Нальчик тебя отправлю. Пошли!

Калмыков не двинулся с места.

— По какому закону хочешь ты посадить меня в свой сарай?

Старшина приосанился, поддернул ус и показал рукой на поясной портрет Николая II, висевший на стене в багетовой раме, носившей следы былой позолоты.

— По закону государя нашего императора!

Бетал слегка придвинулся к старшине и шепнул доверительно:

— Царя уже нет! Свергли его…

— А-а-э-э?! Как ты сказал? — с трудом выговорил старшина, опускаясь в кресло. — Как же так?

— Давно пора было…

— Совсем свергли?!.

— Совсем, старшина. Вверх тормашками полетел!

Старшина оторопело моргал. На расплывшейся круглой физиономии его было написано полнейшее недоумение.

— Бумагу! Бумагу покажи, где про это сказано! — вдруг закричал он. — Бумагу давай!

Калмыков достал из-за пазухи свернутую вчетверо листовку, отпечатанную типографским способом, и протянул старшине. В отличие от многих других представителей местных кабардинских властей, хасанбиевский старшина знал русскую грамоту.

Заикаясь и с трудом выговаривая слова, вконец расстроенный старшина прочитал вслух:

«Николай Второй отрекся от престола в пользу брата своего Михаила Романова. Но последний, напуганный размахом революционного движения масс, также отказался принять трон.

Итак, граждане России, самодержавие свергнуто, теперь сами трудящиеся должны взять власть в свои руки…»

Все еще не веря себе, старшина повертел листовку, посмотрел ее на свет и грозно взглянул на Бетала.

— Откуда взял эту бумагу?

— Читай. Внизу написано.

Подпись гласила: «Владикавказский комитет Российской социал-демократической рабочей партии».

Старшина пожевал губами, повторяя прочитанное про себя. Видимо, подпись от этого не стала ему понятнее.

— Что это за комитет? На чьей арбе он сидит?

Бетал охотно ответил, с любопытством наблюдая за реакцией своего собеседника:

— Комитет этот — народный вожак. А сидит он на арбе всего трудового народа.

— О-о-о! — протянул старшина, явно озадаченный. — Это удивительно, что ты говоришь…

— Ладно, — оборвал его Калмыков. — Довольно болтать, собирай-ка жителей села.

— Это зачем же? Почему я?..

— А потому, — теперь Бетал вплотную подошел к старшине. — Хватит тебе здесь распоряжаться. Делай, что говорят!

— Но-но! Не горячись, сын Калмыковых! Не забывай, что наше ружье тоже заряжено и стреляет!

— Пришло время его разрядить, — строго сказал Калмыков. — Много раз вы все, кто наверху, совали нам под нос оружие и сбивали нас с ног. Хватит! Созывай жителей села!

Старшина решил, что лучше ему сейчас не противиться. Мало ли что… может, и вправду сила нынче на стороне оборванцев.

— Наше дело маленькое, — пробормотал он примирительно и вышел из комнаты. Бетал последовал за ним.

В коридоре правления между тем разыгрывалась одна из тех сцен, которые не были редкостью в этом здании. Торговец, которому Масхуд и его друзья по несчастью принесли свои вещи и привели скотину в уплату за долги, поднял шум, в расчете на то, что ему удастся завершить сделку повыгоднее.

— Забери свой паршивый кумган! Верни мои деньги, и я знать ничего не знаю. Верни мои деньги!

— Но послушай, — пытался было возразить Масхуд. — Нет у меня денег…

— Они ничего не хотят вернуть мне, — увидев старшину, запричитал лавочник. — Пусть они отдадут мои деньги! Не нужны мне ни их кинжалы, ни бараны, ни телки. Пусть вернут мои деньги!

Старшина отмахнулся с досадой, как от назойливой мухи:

— Разве важны сейчас твои деньги?! Рушится все, понимаешь? Нету царя…

— Пусть пропадет твой царь пропадом, — не понял торговец. — Мне нужны мои деньги. Пусть… — тут он встретил взгляд старшины и осекся, сообразив, что сгоряча сболтнул лишнее.

— Да сохранит аллах государя нашего! — поспешно сказал он.

Бетал рассмеялся:

— Нет теперь царя твоего. Молись не молись — назад не вернешь.

— Умер?

— Свергли его, сбросили с трона головой вниз.

Стоявшие тут же крестьяне переглянулись.

— Может ли это быть?

— Правда ли, Бетал?

— Правда. Вот бумага из России. Никто теперь не сможет грабить вас, прикрываясь царским именем! Ступайте по домам и расскажите всем, что царя прогнали! Пусть люди идут в правление!