Всегда в седле (Рассказы о Бетале Калмыкове) - [44]

— Много чести для пастушьего сына приглашать его отведать напитка богов. Да и не хватит у него силенок подняться на Гору Счастья, — сказал Тха и пролил на землю ливень. Но не вернулся Сосруко и упрямо продолжал взбираться.

На второй день разогнал Тха дождевые тучи и открыл знойное солнце. Растаяли льды на Эльбрусе, и скользкими стали отвесные склоны. Но и тогда Сосруко не повернул назад, а продолжал упрямо карабкаться вверх.

На третий день наслал Тха на землю трескучий мороз, и стали лопаться от холода твердые камни.

Но Сосруко все продолжал свой нелегкий путь.

На четвертый день разгневанный Тха обрушил на смельчака снежные лавины, но и это не остановило Сосруко. На пятый — посыпались с Ошхамахо острые куски льда — и прямо в грудь славному нарту. Но нет, не дрогнул Сосруко.

На шестой день уже целые горы и хребты с грохотом обваливались на могучие плечи Сосруко, но он все взбирался, отбрасывая тяжелые глыбы то лбом, то рукою, то грудью.

А на седьмой день, когда богатырь приближался к самой вершине, великий Тха совсем разъярился.

Стегали по склонам Ошхамахо тугие струи проливного дождя, хлопьями сыпал снег, завывала свирепая буря, сметавшая на своем пути деревья и скалы.

Тут вышел из терпения и Сосруко: вынул он из ножен свой меч и, размахнувшись, ударил. Но не попал во всесильного бога, а промахнулся и рассек надвое белую вершину Эльбруса.

Вышли все боги ему навстречу, самый старший — бог жизни Псатха вручил ему рог, наполненный сано.

— Помни, о пришелец с земли! Этот рог тебе вручают боги. Каждый год собираемся мы здесь на пиршество и вот уже тысячу лет не видели человека, достойного напитка богов. Раз ты явился, подними рог и выпей. Но помни: хмельное сано валит с ног самых сильных: А кто опьянел, не встать ему в течение семи дней и ночей. Нет у вас на земле такого напитка! Осуши рог до дна, покажи, на что ты способен!

Одним духом осушил Сосруко рог и ничего не почувствовал. Переглянулись удивленные боги.

А Сосруко стоял спокойно и улыбался.

— Ступай же домой, — сказал ему Псатха, — и расскажи на своей земле о вкусе и крепости напитка богов.

— Я вкусил его сладость, — сказал Сосруко, — но не почувствовал крепости. Прошу вас, боги, — дайте мне еще сано!

Снова переглянулись удивленные боги, и никто из них не был против, только Псатха не согласился:

— Не в обычае у нас преподносить людям земли больше одного рога, — сказал он сердито.

Тогда Тлепш допросил за Сосруко.

Но и Тлёпшу Псатха ответил отказом.

Обратился юноша к богу жизни:

— О бог богов Псатха, тебе ли не знать, что каждый муж пьет столько хмельного, сколько позволяют ему его сила и мужество. Ты видел, я осушил рог с вашим сано, ничего со мной не случилось. Вспомни свои слова. Не ты ли говорил, что любой человек земли, отведав сано, не сможет подняться семь дней и ночей. Но я-то твердо стою на ногах, Псатха! Пусть будет по-твоему. Раз ты сказал идти, я пойду и расскажу людям, как вы меня угощали, я расскажу им, что боги на Ошхамахо пьют сладкую воду…

Встревожились боги, услышав слова Сосруко. Наперебой стали уговаривать Псатху:

— Позволь, о всесильный, ему еще выпить. Иначе ославит он нас на земле и род наш предаст позору! Нельзя допустить, чтобы люди думали, будто пьем мы вместо хмельного сладкую воду!..

Уступил Псатха:

— Будь по-вашему. Налейте ему еще один рог сано!

— Твое слово — закон, — сказал бог лесов и охоты, встал и налил полный рог сано из большой кадки.

Осушил витязь и этот рог. Потом подошел к Мазптхе, заглянул в бочку.

— Что-то дна в ней. не видно. Неужто вся она до краев наполнена сано?

— Ты прав, — ответил Мазитха, — здесь хранится чудодейственное наше сано.

— То, что говоришь ты, удивительно, — сказал Сосруко.

— Удивительны лежащие на дне кадки зерна. Чудесна крепость, которую они в себе таят. Только имеющий зерна сможет приготовить этот напиток, — сказал Тхаголедж, бог плодородия.

Услышал его слова Сосруко и сделал вид, будто смотрит в кадушку. А сам схватил ее обеими руками, поднатужился да и швырнул вниз с вершины Эльбруса. Упав на землю, разбился бочонок, и ручьями побежало по долине благодатное сано. А зерна, едва коснувшись земли, проросли, пустили побеги и превратились в цветущие виноградники.

Когда созрели виноградные гроздья, показали их нарты мудрой красавице Сатаней, матери Сосруко, матери партов. Сорвала она лозы, сложила в кадушку и накрыла тяжелым камнем.

Не больше года прошло, как взыграло готовое сано и сорвало камень с кадушки.

Отведали нарты янтарного сано и пустились по кругу в пляс.

Так подарил Сосруко нартам чудесный напиток. И стали они каждый год устраивать пиршество…»

Исмел кончил. Умолк и Бетал, вполголоса переводивший Кирову слова старика.

Некоторое время все молчали, захваченные легендой. Киров дописал страничку, захлопнул тетрадь и тихо сказал:

— Красивое предание, полное глубокого смысла…

— Таких у нас много, — заверил Исмел. — Не повторяя ни одного из них дважды, будем рассказывать каждый вечер, и на весь сезон хватит.

— А кто же все-таки этот Сосруко? — спросил Киров.

— Он такой же, как и мы, — ответил Калмыков. — Отец Сосруко — нартский пастух.