Возникновение и развитие научного факта - [21]
Длительное время такие «исключения» вообще не замечались. Поразительным примером являются наблюдения, проделанные в 1908 г. Бьерумом и Хантчем (Bjerrum, Hantzsch), которые, не согласуясь с классической теорией диссоциации электролитов, ждали около десятка лет, пока другие исследователи не провели такие же наблюдения. Признание же их наступило после гораздо более поздней публикации работ Лауэ и Брэгга (Laue, Bragg). Не замечался простой факт, состоящий в том, что цвет ионизированного раствора соли при разжижении может так изменяться, что степень диссоциации как бы остается неизменной; или тот факт, что добавление CaCl>2 к солевому раствору сдвигает нормальную реакцию смеси в сторону кислоты.
А вот пример из повседневной жизни. В те времена, когда сексуальность считалась чем-то грязным, а наивность равнялась духовной чистоте, невинные дети считались бесполыми. Их сексуальность не замечалась. Поразительно! Ведь мы все некогда были детьми, и никто из нас не живет в полной изоляции от детей. Но лишь психоанализ смог обнаружить детскую сексуальность.
То же самое можно сказать о классической теории инфекционных заболеваний: она приписывала каждой инфекционной болезни маленьких живых «возбудителей» и не замечала, и не могла заметить, что те же самые «возбудители» обнаруживались и у здоровых людей, до тех пор пока не было открыто явление бациллоносителей. Другим шоком стала изменчивость микроорганизмов. Во времена Коха, в период, когда теория специфичности была повсеместно распространена, нельзя было признать никакой изменчивости, пока позднее не умножилось число наблюдений этого явления[78]. Третий удар классической теории инфицирования был нанесен теорией вирусов, способных проходить сквозь фильтры. Было показано, что классическое заражение, так называемая инвазия возбудителя, как раз является исключением в общем механизме инфицирования.
Именно этот пример показывает, насколько в большой степени консервативность мыслительных систем, выступающих как замкнутые целостности, относится к физиологии познания (Erkenntnisphysiologie): той силой, которая способна обеспечить прогресс, должна быть только классическая теория с ее истинными (т. е. неразрывно связанными с данной культурной эпохой), замкнутыми (т. е. ограниченными), общепринятыми (т. е. релевантными господствующему стилю мышления) связями идей. Бациллы Леффлера (дифтерийные палочки), например, никогда не были бы признаны возбудителями заболевания, если бы их вначале обнаружили у здоровых людей. В такие времена, когда люди безумно хотят знать «причины» чего бы то ни было, никто не обратил бы достаточного внимания и не предпринял бы энергичных усилий для этого именно потому, что отсутствовала бы необходимая связь этих микроорганизмов с заболеванием.
Таким образом, открытие неразрывно связано с так называемыми ошибками: чтобы познать какую-то связь, надо пренебречь некоторыми другими связями, допустить некоторые противоречия или не заметить их.
Физиология познания аналогична физиологии движения: чтобы выполнить какое-то движение одной конечностью, нужно приостановить опорную или миостатическую систему. Каждое движение складывается из двух активных процессов: возбуждения и торможения. В физиологии познания этому соответствует целенаправленная детерминация и противоположно направленная абстракция, дополняющие друг друга.
III. Наряду с различными по степени проявлениями консервативной тенденции мыслительных систем, как мы уже говорили, имеют место прячущиеся до поры «исключения». Таким исключением, как один из множества примеров, можно считать движение Меркурия по отношению к законам небесной механики Ньютона. Хотя специалисты знали об этом исключении, его в общем замалчивали, поскольку оно не согласовывалось с господствующими воззрениями. Его стали приводить в качестве аргумента тогда, когда это оказалось полезным для теории относительности.
IV. Поучительно упорство, с каким соглашатели пытаются «объяснить» наблюдения, противоречащие общепринятым взглядам. Оно показывает, как любой ценой стремятся получить логически согласованные системы и как логика может интерпретироваться в исследовательской практике. Всякая теория хочет быть логической системой, но как же часто это стремление заводит ее в ловушку petitio principii!
Наверное, стоит привести следующий пассаж из Парацельса как набор отличных иллюстраций к сказанному выше: «Человеку, который сверяет свой путь с видимым светом Природы, представляется невероятным, вызывает в нем гнев и отвращение то, что люди могут быть настолько одержимыми дьяволом, что про какого-то человека можно сказать: это
