Война - пожизненная боль - [19]

Ирина получила, кроме травмы, хороший урок, теперь ходит осторожно, выбирая путь на ровном тротуаре, все еще прихрамывая. Осторожность необходима не только ей - здесь легла, по-моему, ранняя зима - с гололедом с первого дня. У нас так не бывает… (Вот и повод для ностальгии…)

А как вы - как здоровье? Не хочу, Лазарь, тебя обременять регулярной перепиской, меня вполне устроит открытка. Тем более что недержанием речи ты не страдаешь. Черкни, дружище, при случае. Учти и наше беспокойство о вас…

Мы оба несчастных изгнанных обнимаем обоих вас! Здоровья вам! А то и - удачи!

Василь.

9 ноября 98 г.

1 Имеются в виду литературные критики: Серго Ломинадзе и Ирина Пруссакова.

2 Наталья Борисовна Иванова - литературный критик, первый заместитель главного редактора журнала “Знамя”.

***

Дорогой Лазарь!

Получил твое большое (и толстое) письмо, спасибо тебе за него. Мы всегда с трепетом читаем твои письма - толстые и тонкие, п. ч… Сам понимаешь, почему. Но, зная твою загруженность л-рой, я не хочу тебя еще догружать, затевать подробную переписку и т. д. Для меня ценно, конечно, все, что ты пишешь, но особенно - твои замечания о моих вещах. Наверно, ты прав во всем, кое-что я попытаюсь поправить. Глава с женщиной[1], конечно, вставная, я ее досылал вдогонку, почувствовав, что здесь надобно что-то. Но, по-видимому, это что-то не додумал, как следовало бы.

За осень написал еще несколько рассказов и притч, то, что есть у Вали О. Это просто сказка-аллегория, так пустячок… Но два рассказа мне очень хотелось бы показать тебе, - вот перепечатаю и пришлю. Если у тебя найдется время, прочитай, пожалуйста. Это не к спеху, я их никуда не обещал.

Я очень рад, что наши отношения к Евтушенко совпадают, и он правильно делает, что демонстрирует ныне все эти цитаты того времени. Это надобно знать. Было и у меня такое желание - покопаться в прошлом, но потом желание пропало. Действительно, мемуары надобно писать гораздо после жизни, когда уйдут свидетели, которых оч. легко обидеть. Но беда в том, что к тому времени и сам уйдешь. Что касается нашего Н. М., то тут для меня нет никакой неожиданности. Недаром же он мой давний друг и верный друг Вл. Ос, с которым они вместе пробили фильм по “Августу-44”. Недавно мне жаловался, как не повезло автору - получил 30 тыс. долларов, вложил в какой-то банк, а банк погорел. Но я думаю, наш каудильо[2] компенсирует - ради чекистов он ничего не пожалеет.

Здесь я много читаю, в основном московские журналы. Библиотека принадлежит “Институту России и Восточной Европы”, очень приличная библиотека. В N 10 “Дружбы народов” прочитал две размашистые статьи В. Пьецуха. По-моему, хорошо. А в “Знамени” - статью Ю. Богомолова. Там же - Тэда Вульфовича - записки о Ю. Домбровском, письма В. Кондратьева. Теперь читаю N последний за прошлый год “Воплей”, начал с материала Е. Волковой о В. Шаламове - оч. хорошо. Ирина прочитала там же воспоминания В. Перуанской об Адамовиче и сказала: “А он, оказывается, был дамский угодник…” Я так не думал, но все же. Был, кем был. А был интересный человек, друг и писатель. Вечный ему покой.

А Ирина до сих пор хромает. И каждое утро перетягивает колено эласт. бинтом. А у меня который день болит горло, и я сижу, не выходя и т. д. Из Минска идут скверные вести… Но самое скверное, наверно, еще впереди. Мы же здесь пока что в тепле, покое и в сытости, так что даже совестно перед теми, кто наоборот. Но и помочь невозможно - сами на гуманитарной помощи. Издательских возможностей никаких, новых знакомств - тоже. Вроде бы наклевывалась поездка в провинцию, но осенью не состоялась, отложили до весны. А до весны еще дожить надо.

Вот такие дела.

Мы оба желаем вам обоим здоровья и - хлеба на столе.

Обнимаем - Василь и Ирина.

8 декабря 98 г.

1 Речь идет о повести “Волчья яма”.

2 Так Быков называет Лукашенко, проводя аналогию с испанским диктатором Франко.

***

Дорогие и милые Ная и Лазарь!

Давно мы не писали вам; за это время, наверно, много всяческих событий навертелось в вашей жизни, - даже если судить по СМИ. Другое дело у нас - живем тихой, провинциальной жизнью, предаваясь лишь быту. Никакой политики, ничего общественного. Словно перенеслись на сотню лет назад, только вместо церкви - супермаркет, где приходится все же бывать ежедневно. Особенно Ирине. Но она от того не горюет. Она горюет только при мысли, что через 5 месяцев все это кончится, будут другие супермаркеты… Кроме Хельсинки, нигде пока не бывали, никаких новых знакомств. Я работаю. Медленно, правда, в сравнении с летней порой, - здесь и теперь все же давит Север, светлого времени всего 6 ч. в сутки, остальное мрак. А тут еще погода… Самочувствие соответствующее…

Дорогой Лазарь, спасибо тебе за подробный разбор повести, как всегда, я согласен с тобой и уже кое-что поправил, послал Татьяне Аркадьевне. Правда, со вставной главой не знаю, что делать. Чувствую, что не совсем она к месту, но, как всякой своей работы, жалко выкидывать. За осень написал несколько рассказов, три из них перевел и хочу послать тебе. Хотя и совестно мне просить тебя прочитать, но вот приходится. А твое мнение для меня решающее.